Крутые повороты намечались и во внешней политике. Встреча на высшем уровне Горбачева с Рональдом Рейганом в Рейкьявике в октябре 1986 года в то время также расценивалась СМИ как неудачная. Однако взаимоотношения между этими двумя политиками очень скоро и резко улучшились под влиянием заявления британского премьер-министра Маргарет Тэтчер, что советский лидер — именно тот человек, с которым она хотела бы «иметь дело». В отношениях на высшем уровне наступила оттепель, даже несмотря на напряженную сдержанность в сфере безопасности, что было отчасти обусловлено неверными оценками советской экономики в США. Американские аналитики, причем не в последнюю очередь аналитики ЦРУ, не смогли вовремя заметить, что брежневский застой в экономике уже совершенно коррумпировал систему, так что она балансировала на грани коллапса. Военно-промышленный комплекс поглощал четверть валового национального продукта страны. Это можно было сравнить с экономической ситуацией в США 1960-х годов. А поскольку цены на нефть снова начали падать, то экспорт, питавший рушащуюся брежневскую администрацию, еще более снизился.

Не менее заметно было и то, что в обществе стали все чаще высмеивать авторитет КПСС. Смягчение административных наказаний при Горбачеве дало волю критике, сначала осторожной, потом — уже относительно рискованной. Журнал «Огонек», который можно приблизительно сравнить с американским журналом «Лайф», начал публикацию серии едких статей об условиях, в которых жили советские солдаты в Афганистане. Их автором был молодой журналист Артём Боровик. Печатавшиеся в «Огоньке» разоблачения коррупции среди чиновников произвели самую настоящую революцию в советской журналистике.

Однако Горбачев не намеревался совсем покончить с коммунизмом. Наоборот, будучи социал-демократом, он верил, что Советский Союз может быть реформирован и спасен. Ослабление контроля правительства в хозяйственных вопросах, по его мнению, должно было помочь оживить экономику, позволив принимать решения властям местного уровня — директорам заводов и региональным политикам, чтобы те сами могли решать свои дела, а не следовать указаниям из Москвы в любых, даже самых мелких вопросах. «Те, кто не хочет перестраиваться и кто, более того, будет мешать решению этих новых задач, должны освободить дорогу, освободить дорогу и не создавать помех», — предостерегал Горбачев партийных чиновников уже через несколько месяцев после своего избрания.

Война в Афганистане была одной из самых крупных помех, стоявших на пути планов Горбачева по реформированию государственного устройства. Обращаясь к членам Политбюро 13 ноября 1986 года, он напомнил им, что боевые действия тянутся вот уже шесть лет. «В общем, — заключил он, — мы не нашли ключа к разрешению этой проблемы. И что же, мы будем продолжать воевать бесконечно чтобы доказать, что наши войска способны контролировать ситуацию? Нам надо закончить этот процесс по возможности скорее».

Политбюро ухватилось за эту надежду, хотя и притянутую за уши, что политическое решение проблемы позволит сохранить дружественный режим в нейтральном Афганистане. Но одной из труднейших задач было сохранить лицо. Существовало серьезное опасение, что чересчур быстрый вывод войск из Афганистана существенно подорвет международный авторитет Москвы, особенно среди стран «третьего мира».

Следующим после Горбачева на заседании Политбюро должен был выступать Андрей Громыко, много лет занимавший должность министра иностранных дел, но теперь отстраненный от дел и назначенный на чисто номинальный пост председателя Президиума Верховного Совета, несмотря на то, что еще годом раньше он сам одобрил кандидатуру Горбачева как будущего советского лидера. Громыко сделал акцент на конкретных целях советской политики в Афганистане. «Необходимо поставить стратегическую цель, — сказал он. — Уже давно мы говорили о необходимости закрыть границы Афганистана с Пакистаном и Ираном. Опыт показал, что нам не удалось сделать этого ввиду сложного рельефа местности и существования сотни горных перевалов в этих районах. Сегодня надо четко сказать, что стратегический расклад ведет в конечном счете к завершению войны».

После того, как Горбачев снова повторил свое требование, чтобы война была закончена не более чем за два года, Громыко продолжил выступление. Он заявил, что предложенный Наджибуллой «весьма широкий спектр шагов» заслуживает внимания, и что его не следует отвергать. «Один путь — это привлечь крестьянские массы для поддержки авторитета правительства. Другой — переговоры со всеми исламскими партиями и организациями внутри Афганистана и за его пределами, готовыми к компромиссу. Третий путь включает установление отношений с бывшим королем». Ветеран дипломатии, подписывавший еще договор о создании Организации Объединенных Наций и лично встречавшийся на переговорах с президентом Кеннеди во время «кубинского ракетного кризиса» настаивал на том, что никакое разрешение афганской проблемы невозможно без участия Пакистана. Однако, добавил он, американцы «не заинтересованы в урегулировании ситуации в Афганистане. Напротив, затягивание войны в их интересах».

Следом за Громыко выступил председатель КГБ Виктор Чебриков, который занимал эту должность с тех пор, как его наставник Андропов в 1982 году стал генеральным секретарем, и, как и его предшественник, активно поддерживал кампанию по борьбе с коррупцией. В этом, по крайней мере, Чебриков поддерживал реформы Горбачева. Заявив, что Советский Союз не сделал всего того, что мог бы сделать в Афганистане, он предложил пригласить Наджибуллу с первым официальным визитом в Москву, так как телефонных переговоров с ним через посредников было недостаточно. «Личный разговор необходим. Это бы открыло большие возможности. Важно не откладывать такой разговор; надо бы найти день или два для этой цели».

На место Громыко министром иностранных дел Горбачев еще год назад выбрал Эдуарда Шеванднадзе, хитрого бывшего партийного босса Грузии. Шеварднадзе предстояло стать одним из самых надежных сторонников Горбачева и его политики «гласности», то есть открытости, и сыграть ключевую роль в окончании «холодной войны». Когда пришел черед Шеварднадзе выступать, он призвал всех к «афганизации»: дескать, пусть конфликт решают местные противоборствующие силы. «Мы должны рассматривать Афганистан как независимую страну и доверить Наджибу самостоятельно принимать решения», — сказал он. Новое правительство Наджибуллы, по его словам, и так уже добилось значительного прогресса в стабилизации страны, и ему нужна только практическая поддержка, «иначе все политические издержки лягут на нас».

Маршал Сергей Ахромеев, начальник Генерального штаба советских вооруженных сил, бывший одним из организаторов ввода войск в Афганистан семь лет назад, с мрачным видом заявил, что он не видит какого-то заметного прогресса. «Нет ни одного клочка земли в этой стране, который не был бы занят советскими солдатами, — сказал он. — И тем не менее, большинство территории остается в руках мятежников». И хотя афганское правительство располагает «значительными вооруженными силами» -160.000 человек в армии, 115 000 — в составе подчиненного министерству внутренних дел Царандоя и 20 000 в составе органов государственной безопасности, Ахромеев констатировал, что «из возникших проблем нет ни одной военной проблемы, которая не была бы разрешена, но результата пока никакого».