— Нет. Замри, — прошептал он, как будто знал, что она не послушается.

Что не станет подчиняться: потому что уже ерзала, чтобы освободить руки.

Чего он, собственно, и ждал. Она по глупости сделает то, на что и рассчитывал. Дождавшись, схватил ее за запястья и, вытянув над головой ее руки, сделал беспомощной и подвластной его контролю.

Ее сердце гулким молотом стучало в груди. И неровное дыхание звучало в ушах оглушительным рокотом. Чувствуя себя как рыба, выброшенная из воды, она ступила на опасную почву.

— Чувствуешь, как сильно я хочу тебя, Лиззи? — прошептал он ей на ухо, придавив весом своего мускулистого тела. — Я больше, я сильнее, и я могу заставить тебя захотеть. Могу заставить тебя возжелать. Могу даже заставить тебя умолять. Умолять меня, чтобы завладел тобой и ты понапрасну не роняла бы свой мед.

Не имея в легких воздуха, она беззвучно ахнула. Его тихая угроза сквозила эротическим обещанием.

От беспомощности и смятения она чуть не разрыдалась, но подавила слезы, от которых сжалось горло. Как можно хотеть его и ненавидеть в одно и то же время? И с готовностью желать позволить ему выполнить свою угрозу?

— Ладно, давай бери меня, ублюдок. — Она хотела разозлить и возбудить его, как он разозлил, возбудил и запутал ее. — Посмотрим, как у тебя это получится.

Но он был хитрый, ее Джейми. Удерживая ее в полной неподвижности, он откинул с ее шеи волосы, чтобы подразнить чувствительную кожу своим горячим дыханием. Он не оставил ей выбора, кроме как ощущать спиной господство его большого мужского тела и жгучий жар груди. И еще проверить силу его руки, сжимающей клещами ее запястья.

Он не оставил ей иной возможности, кроме как испытать горькую правду желания, медленно пробирающего ее до самых костей. Он играл на ее чувствах как на инструменте, специально настроенном для его пальцев. Стоило ему лишь провести рукой по ее ребрам, как она застонала от желания испытать интимное прикосновение его губ и рук к ее груди.

Не имея возможности видеть его, она лишь ощущала за спиной темную тень его непоколебимого присутствия. Под несокрушимой пыткой его возбуждения она чувствовала, как спадает узда, удерживающая ее в рамках приличия.

— Да, возьми меня. Возьми меня…

Джейми за ее спиной издал тихий возглас удивления. Но его шершавые ладони продолжали посылать вниз по ее ногам дрожь предвкушения, когда, вскинув юбки, он открыл ее холодному ночному воздуху. Дальше за работу взялись его сильные ловкие пальцы: они мяли ее ягодицы, готовя ее для его удовольствия. Внутри ее вспыхивали все ярче и ярче искры томления, толкая к нему, чтобы он снял ужасное нарастающее напряжение.

Она слышала, как он хрипло дышит, готовясь овладеть ею. Закрыв глаза, она ждала.

Со стоном удовлетворения он перевернул ее на спину и овладел ею, пронзил ее. Все ее тело покрылось мурашками с головы до ног. Это было чересчур много и все же слишком мало.

Лиззи впала в неистовство. Она хотела проглотить его и быть им проглоченной, чтобы забыть боль правды, которую он причинил ей. Но в то же время испытывала странный порыв сказать, что он ошибался. Она не могла умолять. Не могла даже просить. Могла лишь требовать.

— Мне нужно больше. Дай мне больше. Как обещал.

И сжала его, ненасытная, своими мышцами, заставив зарычать. Выгнув спину, воздела к нему бедра, призывая его войти как можно глубже.

— Будь ты проклят, Джейми Марлоу. Будь ты проклят.

Свободной рукой он закрыл ей рот и тихо прошептал скороговоркой рядом с ухом:

— Замолчи, Лиззи, и придержи язык, иначе я не стану больше этим заниматься.

Его голос прозвучал обиженно, как будто она его ранила. Но почему, когда оба получали удовольствие? Когда ничего не оставалось делать, а только поддаться настоятельному зову плоти?

Повернув голову вбок в его ладонь, она нашла языком кончик его пальца и, втянув его в рот, принялась покусывать.

Его грудь тяжело и часто вздымалась, вжимая ее в траву, но он продолжал владеть ею, ускоряясь в ритме в отчаянном порыве найти удовлетворение.

Потом, когда отпустил ее руки и она поднялась немного выше, он стал ласкать пальцем ее лоно.

— Да. Да. Прикоснись ко мне там.

— Лиззи, Лиззи!

Он порывисто дернулся, впечатывая ее в траву. Эта смесь боли и удовольствия ей особенно нравилась. И она ощутила, как по нему прокатилась мощная волна наслаждения, потрясшая и ее, заставив забыться.

Этот зов темной, животной страсти в нем был отнюдь не прекрасен, а скорее жесток и безжалостен, но его это не волновало. Он давно прошел этап волнений. Она еще пульсировала под ним, когда он ощутил, как путы, что связывали его, распались.

Все еще находясь под впечатлением происшедшего, он не вполне понимал его значение/Кто кого и чему учил? Единственное, что знал, — Лиззи была как опий: в малых дозах — расслабляющая и в больших — смертельно опасная.

И все же она не уходила. Как будто он не мог ее насытить.

Марлоу чувствовал себя безнадежно влюбленным в свою маленькую, дерзкую, сводящую с ума женушку. Она была слишком умной, чтобы вести бессмысленную борьбу. Слишком энергичной и слишком большой любительницей удовольствий, чтобы отказываться от наслаждения, когда за него можно было ухватиться двумя руками, Он стремился, чтобы она испытала это наслаждение сполна.

И был готов за этим занятием состариться.

Но только злился, что она противилась ему. Ему было мало простого физического владения ее телом. Он хотел, чтобы она желала его с такой же непреодолимой силой, с какой он желал ее. Потому что хотел, чтобы и она его любила.

И добиваться этого он собирался совсем не так, как получилось, сунув ее лицом в мокрую траву и грязь. Какой же все-таки он был отъявленный подонок.

— Лиззи, как ты? Иди ко мне, любимая.

Скатившись с нее, он перевернулся на спину, прихватив Лиззи с собой. Прижимая ее к своей груди, наполнил легкие воздухом и с восторгом уставился на звезды. Дышал он по-прежнему тяжело и часто. Воздух, пронизанный шумом прибоя, колебал его грудную клетку. Пройдет еще много времени, прежде чем они оба смогут рассчитывать на себя в полной мере.

Лиззи зашевелилась первой. Она медленно села, затем встала, откинула с лица волосы и стряхнула с мокрой юбки травинки и мелкие ветки.

— Лиззи.

Он хотел взять ее за руку, уверенный в словах, которые собирался ей сказать, зная, что начинать нужно с честного разговора.

— Я не хочу больше тебя видеть, — сказала она.

Ее слова оставили в его сердце пустоту. Без нее он не сможет дальше жить. Это невозможно. Случившееся между ними было слишком значительным, чтобы притвориться, что ничего не произошло. Слишком сильным, чтобы просто перешагнуть через него. Они оба уже пытались это сделать и потерпели неудачу.