— Кудряш уж очень переживает за доктора, — говорили матросы. — Жди бури.

И когда просвистали команду убрать койки, те, которым пришлось подняться на правый борт квартердека, с опаской косились на командира. Один из них, одновременно поглядывая на старшину-рулевого, выступ на палубе и капитана, запнулся и упал лицом вниз.

Однако сам капитан внешне хранил невозмутимое спокойствие. Когда все увидели наконец Стивена Мэтьюрина, который появился из купы деревьев и, перейдя пляж, направился навстречу «шестерке», в нарушение дисциплины от шкафута до полубака раздались крики матросов: «Вон он! Ура!»

— Очень рад видеть вас! — воскликнул Джек Обри, обращаясь к Стивену, поднимавшемуся на борт с помощью моряков. — Как вы себя чувствуете, дорогой? Прошу позавтракать со мной — я специально ждал вас. Как вы? Надеюсь, вы здоровы?

— Я вполне здоров, благодарю, — ответил Стивен, который действительно выглядел не таким тощим и был рад теплому приему. — Сначала загляну в лазарет, а затем с величайшим удовольствием вместе с вами поем ветчины. Доброе утро, мистер Дей. Снимите, пожалуйста, шляпу. Очень хорошо, очень хорошо, вы нас радуете, мистер Дей. Но на солнце пока не оставайтесь. Рекомендую вам тесный валлийский парик. Чеслин, доброе утро. Надеюсь, с нашими пациентами все в порядке?

* * *

— Вопрос этот, — произнес доктор, губы которого лоснились от бекона, — постоянно мучил меня во время моего отсутствия. Станет ли платить мой фельдшер матросам той же монетой? Продолжат ли они его преследование? Как скоро сможет он обрести свое новое лицо?

— Лицо? — переспросил Джек Обри, с удовольствием наливая себе очередную чашку кофе. — Разве человек не рождается со своим лицом?

— Лицо, которое я имею в виду, — это некое связующее звено между человеком и остальным миром, общее представление человека о себе и представление остальных людей о нем — поскольку оба эти представления постоянно влияют друг на друга. Взаимное воздействие, сэр. Что касается меня, то у меня нет абсолютно никакого лица. Если бы вам лично довелось провести несколько дней в Испании, то вы бы стали иначе относиться к себе, поскольку в глазах тамошнего общества вы коварный, грубый и жестокий убийца, хам и гнусный мерзавец.

— Охотно верю, что они раздосадованы, — улыбнулся Джек Обри. — Предполагаю также, что они называют меня Вельзевулом. Но от этого Вельзевулом я не стану.

— Да неужто? Неужто не станете, а? Как бы то ни было, вы повредили до невозможности коммерческим интересам всего побережья. Есть один богач по имени Матеу, который невероятно зол на вас. Ртуть принадлежала ему, и поскольку это был контрабандный товар, он не был застрахован. Судно, которое вы увели из Альморайры, а также половина груза на тартане, которую вы сожгли, принадлежали ему. Он в хороших отношениях с министерством. Он настроил тамошних чиновников против вас, и они позволили ему и его друзьям зафрахтовать один из военных кораблей…

— Зафрахтовать его, мой дорогой сэр, он не мог. Ни одно частное лицо ни в одной стране не вправе зафрахтовать военный корабль: судно, принадлежащее всей нации, корабль Его Величества — не товар, даже в Испании.

— Вот как? Возможно, я использовал неверный термин. Я часто ошибаюсь при употреблении морских терминов. Но, как бы то ни было, ему предоставили боевой корабль — не только для того, чтобы охранять прибрежную торговлю, но главным образом для того, чтобы преследовать «Софи», которая теперь всем очень хорошо известна как по названию, так и по описанию. Об этом я узнал от собственной кузины Матеу, когда мы с ней танцевали…

— Вы танцевали? — воскликнул Джек Обри с таким изумлением, словно услышал от Стивена нечто вроде: «когда мы с ней ели нашего младенца».

— Конечно, танцевал. Почему бы мне не потанцевать, скажите на милость?

— Конечно же, вы вправе танцевать, и это у вас великолепно получается, я уверен. Мне просто любопытно… как это вам удалось попасть на танцы?

— Так и удалось. Насколько мне известно, вы не бывали в Каталонии, сэр?

— Не бывал.

— Тогда я должен вам сообщить, что по утрам в воскресенье в этом краю все, независимо от возраста и общественного положения, начинают танцевать, едва выйдя из церкви. Вот почему я танцевал с сеньоритой Рамоной Матеу на площади перед собором в Таррагоне, куда я отправился, чтобы послушать «Короткую мессу» Палестрины. Танец этот особенный, он называется «сардана»; если передадите мне вашу скрипку, я наиграю вам мелодию, под которую его танцуют. Хотя вы и так можете вообразить, как звучит резкая скрипучая мелодия, которую исполняют на гобое.

Стивен прижал скрипку подбородком и взмахнул смычком.

— Действительно, очаровательная мелодия. Нечто в мавританском стиле, не правда ли? Но клянусь честью, у меня мурашки ползут по спине, когда я представляю себе, как вы бродили по испанским портам и городам. Я было решил, что вы укрылись в подполье, что вы скрывались у своей подруги… то есть…

— Разве я вам не говорил, что могу ездить по всей стране без помех и совершенно не беспокоясь за себя?

— Как же, говорили. — Джек Обри задумался на минуту. — Выходит, если бы вы захотели, то смогли бы узнать, какие суда и конвои находятся в море, когда ожидается их приход, чем они нагружены и так далее. Вплоть до названий галеонов?

— Конечно, мог, — отвечал Стивен, — если бы вздумал изображать из себя шпиона. Но там, где я был, ваши противники воспринимались как жертвы вашего разбоя, на испанском берегу я видел оборотную сторону медали. Как вам такая диалектика?

— Верно, — согласился Джек, задумчиво посмотрев на доктора. — Несомненно, и зайцу нужен закон. Но что вы скажете об этом военном корабле? Какого он класса? Сколько у него орудий? Где находится?

— Это «Какафуэго».

— «Какафуэго»? Никогда не слышал такого названия. Во всяком случае это не линейный корабль. Какое у него парусное вооружение?

— Стыдно сказать, — после паузы отвечал Стивен, — но я об этом не спросил. Однако, судя по восхищению, с каким произносилось название, судно это-какой-то сверхмощный гигант.

— Что же, придется держаться подальше от него. Поскольку его капитану знакомо описание нашего шлюпа, надо попытаться изменить наш внешний вид. Слой краски и ткань на шкафуте, даже необычно залатанный кливер или починенная стеньга могут творить чудеса перевоплощения. Кстати, матросы в шлюпке вам рассказали, почему мы вынуждены были оставить вас?

— Они сообщили мне о фрегатах и о высадке досмотровой партии на борт американца.

— Напрасные хлопоты. Тех, кого искали, на борту не оказалось. Диллон битый час проверял пассажиров. Я был рад этому, ведь, по вашим словам, эти самые «Объединенные ирландцы» в целом порядочные ребята, гораздо лучше членов других партий, названия которых я никогда толком не помнил. Стальные парни, белые парни, оранжевые парни — или как там еще?

— При чем тут «Объединенные ирландцы»? Насколько мне известно, это французы. Мне сказали, что на американском судне искали каких-то французов.