Мино был в приподнятом настроении. Он был свободен. Он мог рассматривать зоопарк Менгеле с правильной стороны клетки. Йозеф Менгеле. Орландо настоял, чтобы Мино прочел несколько книг об известном враче-нацисте. Он был шокирован и обескуражен, разозлен и ошеломлен. А потом он задумался: почему Менгеле сделал все то, что он сделал, почему он использовал свои знания таким зверским способом? Зверским! Именно это слово пришло ему в голову, резко негативная оценка человеком другого человека с отсылкой к миру животных. Зверство – то, как поступают лишь звери! Неоправданная жестокость. Это слово Мино не принимал. Если Йозеф Менгеле и был зверем, то уникальным зверем. Возможно, Менгеле как раз понимал реальное положение человека в природе, возможно, он осознавал, что проводить эксперименты на людях абсолютно так же этично, как и на обезьянах или крысах. Но для Йозефа Менгеле не все люди были одинаковыми. Для него и для нацистской идеологии евреи имели меньшую ценность. Они приравнивали их к животным и обращались с ними соответственно. Не были ли нацизм и расизм лишь прикрытием для того, чтобы иметь возможность проводить научные эксперименты на людях, а не на крысах? Мино знал, что никогда не сможет разгадать загадку Йозефа Менгеле. Но мир был именно таким, каким он его себе представлял.

Мино подошел к ресторану. Стряхнул с рубашки серую пыль, налетевшую за время его путешествия через полгорода. Почти двенадцать. Как раз вовремя.

Его посадили за заказанный столик. Он находился в самом углу, но отсюда было прекрасно видно большой круглый стол почти в центре заведения, за которым сидели, приятно беседуя, шесть хорошо одетых мужчин.

Сеньор Ломбардо Пелико сидел к Мино спиной; Мино видел его блестящую от пота шею. Три гринго сидели напротив Пелико, на столе стояло много дорогих бутылок алкоголя, как понял Мино, они уже перепробовали почти половину десертов.

Мино достал духовую трубку и выложил ее на стол. Длиной она была примерно с полметра и привлекала не больше внимания, чем дирижерская палочка или учительская указка.

Мино заказал рыбу и безалкогольное белое вино. Ввиду позднего времени гостей в заведении оставалось немного. Он поел, наслаждаясь каждым куском и каждым глотком.

Заметив, что дело приближается к последнему десерту и завершению ужина, он заплатил и встал из-за стола. Туалет находился прямо у входной двери. Никем не замеченный, он прошел туда. Уселся на стульчак и приготовился ждать.

Через пять минут пришел Ломбардо Пелико с двумя гринго. Они выстроились рядком у писсуаров. Мино вдохнул и выстрелил. Пелико упал через секунду после того, как стрела вонзилась ему в лодыжку прямо у края штанины. Мино еще раз выдохнул, и один из гринго упал на пол. Третий хотел закричать, но стрела, попавшая в щеку, не дала ему этого сделать.

Мино собрал стрелы. Затем он достал из кармана куртки листок бумаги и положил на грудь Ломбардо Пелико. Это было изображение прекрасной бабочки Morpho peleides.

Мино стоял у могилы индейского вождя. Памятник был маленьким. Металлическая табличка на гранитном валуне. На ней значилось, что здесь покоится великий индеец племени пии по имени Безумный Волк. Вождь, чьи поэтические размышления о бытии потрясли весь континент. Всю взрослую жизнь его продержали в сумасшедшем доме, потому что он говорил о кислотном дожде, от которого кожа лопнет, как кора на эвкалипте. Он знал мифы индейцев племени пуэбло и рассказывал их так энергично и так убедительно, что у этнологов и археологов холодели ноги и они забывали о своих теориях и своем высокомерии. Безумному Волку не было еще тридцати лет, когда он умер в сумасшедшем доме от передозировки введенного ему лекарства.

Прямо у могилы под жгучим солнцем пустыни две беззубые сморщенные женщины установили свою палатку. Жена и сестра Безумного Волка. Они продавали всяческие самодельные побрякушки индейцев племени пии и книги, написанные Безумным Волком. На могилу часто приходили те, кто прочел и понял то, что он написал. Солнце пустыни иссушало их мысли до твердости и прозрачности стекла.

Мино листал тонкую потрепанную книгу, которую часто носил под рубашкой. Сотню раз он прочел ее от корки до корки. Едва слышно он зачитал легенду об индейском вожде Тетратеке и прекрасной бабочке Нини-на, которая помогла несчастному вождю и его народу выкормить Принцессу Весенний Ветер, самое красивое и самое умное создание в Царстве Зеленых Долин. Затем он погладил камень и убрал книгу обратно под рубашку.

Мино приехал в страну гринго, в США. Прилетел в Сан-Франциско. Первым делом он разыскал могилу Безумного Волка, она находилась далеко за городом в пустыне. Он хотел набраться силы и мужества для того, чтобы осмотреть эту ненавидимую им страну и людей, вытягивающих все соки из бедняков, разрушающих и уничтожающих все вокруг ради нефти и резины для своих автомобилей, допускающих смерти тысяч голодных детей ради чуть более нежного мяса в своем рагу.

Мино нашел книги Безумного Волка в университетской библиотеке. С большим интересом он прочитал легенду о Тетратеке и бабочке Нини-на. Засыпая по ночам, он все еще слышал голос отца, Себастьяна Португезы, рассказывающий сказки ему и другим детям. Голос отца постоянно звучал в отсутствующем ухе.

Мино Ахиллес Португеза находился в США. Здесь его звали не Карлос Ибаньез. Тут он был Фернандо Икем из испанской Севильи. У него был паспорт гражданина Испании с визой в США. Когда он проходил паспортный контроль, никто даже глазом не моргнул. В его небольшом чемодане лежали одежда, туалетные принадлежности, а также две духовые трубки и десяток стрел с наконечниками из иголок. Среди разных мелочей лежала бутылочка с асколсиной. С собой у него также были три дополнительных паспорта. Все с его фотографией, но разными именами и национальностями. Паспорта лежали в маленьком кожаном мешочке под одеждой. В случае обыска он легко мог перемещать этот мешок по всему телу и даже подкидывать его в воздух, а обыскивающие ничего бы не заметили.

Он изучал историю США. Знал ее, как кончики своих пальцев, все важнейшие даты, каждого президента, даже имена ста четырнадцати астронавтов, которых отправили в космос американцы. Он знал, кто богат, кто владеет газетами и банками, управляет обороной и секретными службами, знал, где сидит «Мировой банк» и кто им руководит. Он знал структуру по меньшей мере двадцати крупнейших промышленных концернов. Он хорошо подготовился к поездке. И США были лишь первой остановкой. Он собирался ехать дальше.

Прежде всего его интересовали обычные люди, те, благодаря кому было возможно существование этой системы; те, кто требовал, чтобы система работала так, а не иначе. Он смотрел на людей с глубоким отвращением.

В Сан-Франциско люди были толстыми и некрасивыми, они постоянно потели и жевали, жевали, жевали свою жвачку. Они жевали. На заправках, между шинами и канистрами с бензином, разводными ключами и домкратами они жевали, утирая пот, периодически отхлебывая кока-колу и откусывая гамбургеры. Он сразу же заметил, что большинство жителей этого города, ни капли не смущаясь, громко пукали прямо посреди улицы. В богатых районах города было чисто. А бедные были засыпаны мусором. Но бедные тоже были толстыми, и они тоже постоянно жевали. Здесь были люди всех цветов кожи, и все же очень похожие друг на друга. Но на улицах никто не плевал. В то же время они позволяли своим откормленным собакам справлять нужду в парках – под деревьями и в кустах. В парках в основном обитали отбросы человеческого общества, те, кто бежал от окружающей бессмысленности, у кого не было сил разделять восхищение этой неудавшейся страной с двенадцатьюполосными шоссе, небоскребами из сияющей стали и сверкающего стекла и бесконечными земледельческими угодьями, где они выращивали арахис, от которого у них пересыхало горло, и они были вынуждены пить кока-колу.