Так говорил Константино Кастилло дель Круз на своих лекциях.

Мино поддерживал переписку с Марией Эстреллой. Он делился с ней всеми своими мыслями, чувствами и идеями. И она писала ему в ответ, рассказывала о жизни в тюрьме, о маленьких и больших трагедиях, о жестоких муках, о слезах и об отчаянье. Она уверяла его, что у нее самой дела обстоят вполне неплохо. Она вела себя мудро, никого не раздражала, ни сокамерников, ни надзирателей. И дни шли своим ровным и вполне спокойным чередом. Она много читала и начала рисовать. Она отправила Мино много своих рисунков, которые он тут же оформил в самые красивые рамы и повесил на стену. Он считал эти рисунки выдающимися и писал ей, что все их очень хвалят и считают предметами искусства. Это было правдой. Томбо Эстувиан даже предложил организовать выставку.

Орландо и Ховина Понс нашли друг друга. Они начали встречаться, и Мино не упускал случая подразнить товарища. Ховина Понс изучала фармакологию.

– Моя любимая укротительница ядов, – так пел Орландо в душе. Он постоянно сочинял песни обо всем на свете.

Несколько раз Мино ездил в город у моря посмотреть на дом и навестить двух сеньор, проживающих там. Он сдал им дом на четыре года, а потом им придется съехать. Ведь через четыре года Мария Эстрелла выйдет из тюрьмы. Дамы хорошо следили за домом, ухаживали за растениями и собирали апельсины. К восхищению Мино, Мами в последнее время пошел в рост. Мино решил, что это хороший знак.

Однажды он отправился в долгий путь к Prision Blanca, ему хотелось посмотреть на то место, где Марии Эстрелле предстояло провести столько лет. Он обошел белые стены, надеясь, что хотя бы где-нибудь найдется крохотная щелочка, через которую он сможет заглянуть внутрь. Но щелочки не было. Мино посчитал тщедушные деревянные кресты на так называемом кладбище. Две тысячи четыреста девять. Под одним из них лежала Ванина Пинья.

Орландо и Мино все активнее участвовали в политических дискуссиях, их считали анархистами. Разобраться в различиях между CCPR, CCPR Negro, ACS, PTC, CTF, CST (m-l), «Красным фронтом» и бесчисленным количеством других групп левых было очень сложно. К тому же ни одна из этих групп не поднимала вопроса, который волновал Мино сильнее всего: очевидное пренебрежение Человеком других животных и растений. Мино думал, что однажды эти молодые радикально настроенные смелые студенты придут к власти и продолжат чествовать Человека и наделять его правом совершать любое бесчинство себе на благо. Так что ему необходимо не только разрушить существующую систему, но и уничтожить приоритет Человека.

Человек – ничтожный паразит, наихудшее создание на земле.

Мино спорил с другими, оттачивая свое мнение, развивая его, но в целом придерживаясь собственного мировоззрения. Рядом с ним были Орландо и Ховина Понс. Ховина, возможно, ненавидела сильнее всех.

В день восемнадцатилетия Орландо и Мино, который почти совпал, они устроили большую вечеринку. В баре «Улей» собрались более двадцати человек. Хозяину, сеньору Торпедо, хорошо заплатили, и он подал свои лучшие блюда. Там были жареный ягненок с зеленым перцем и сахарным луком, фаршированные дрозды, копченые сардины и самые лучшие фрукты этого района страны.

Мино позаботился о том, чтобы Орландо в этот день ждал грандиозный сюрприз. Он попросил тишины и подал сеньору Торпедо, стоявшему у входных дверей, знак, хлопнув в ладоши.

– Имею честь представить вам новую студентку университета! Студентку, которую незамедлительно стоит включить в наше сообщество!

Открылись двери – и вошла Ильдебранда.

Орландо разинул рот от изумления. Затем он бросился обнимать молодую женщину, поразившую всех своей невероятной красотой.

Несколько дней назад Мино случайно встретил Ильдебранду в университете. Она только что приехала, чтобы начать обучение и стать учительницей. Они очень обрадовались друг другу. У Ильдебранды слезы выступили на глазах, когда она узнала, что и Орландо тоже здесь. Она захотела с ним встретиться. Они с Мино договорились держать их встречу в тайне до празднования дня рождения. И для Ильдебранды эта вечеринка стала поводом познакомиться со всеми.

Праздник удался. Сеньор Торпедо лишился силы воли и наплевал на предписания властей о покое и порядке и на запрет продавать алкогольные напитки в бутылках в барах. Он оглушил студентов своим глубоким басом, подпевая их песням. Под конец он заснул под одним из своих столов после того, как вовлекся в абсолютно невозможную дискуссию с супертеоретиком марксизма Рольфо из группы CCPR (Negro).

Мино серьезно и очень долго говорил с Ховиной Понс. Их разговор касался того, что неприемлемо лишь болтать, но ничего не делать. Что-то должно было произойти. Нельзя было больше ждать. Во время разговора Ховина все время поглядывала на Орландо, который, стремясь укрыться от шума и суеты, уединился с Ильдебрандой под одним из столов. Там действовали, а не болтали.

До того, как взошло солнце и миллионы машин завели свои двигатели, отчего город накрыла пелена выхлопных газов, Орландо и Мино закончили праздновать свой день рождения дома с Ховиной и Ильдебрандой. Орландо, конечно, не мог дольше ждать, он сразу же повел Ильдебранду в спальню, чтобы сделать то, что нужно было сделать. Тихо действовать у них не получилось, даже лампа в комнате, где сидели Мино и Ховина, качалась от равномерных толчков кровати Орландо.

– Орландо, – слабо улыбнулась Ховина, – никогда не чувствовал разницу между кавалерией и занятиями любовью.

Мино и Ховина продолжали разговор, начатый в «Улье». Эта беседа сыграет значительную роль в том, что произойдет в ближайшее время.

– Прекрасно, – сказал Орландо. – Мы создадим группировку. Настоящую группировку, которая будет грохотать и сверкать. Нас четверо, мы держимся вместе и думаем почти одинаково: ты, я, Ильдебранда и Ховина.

– Ховина, – задумчиво проговорил Мино, глядя в чашку с кофе.

Они сидели в тихом уголке «Улья».

– Ховина ненавидит. Но не маска ли эта ненависть? Подлинная ли она? Я думаю о ее семье, о ее ненавистном отце.

Орландо пожал плечами.

– Если считаешь нужным, можем ее проверить.

Мино улыбнулся. Его товарищ подумал о том же самом. Как вообще получается, что они постоянно думают одинаково? Что, у братьев-колибри всегда так?

Дома, во второй половине дня, Мино вытащил свой пистолет. Он протянул его Орландо.

– Bueno, amigo. Сам реши, сколько пуль ты готов пожертвовать.

Орландо Виллалобос не был в университете уже неделю. Его рабочее место находилось в другом конце города, где он проводил тщательное исследование. Наконец он выяснил все, что ему было нужно.

Однажды вечером он стоял на оживленном перекрестке между Эстрейта Фебреро и Авенюа Бильбао. Он стоял прямо у главного входа в издательство газеты «Эль Националь». Казалось, он увлеченно читает другую газету, «Ла Ора». Когда ко входу подъехал черный «Крайслер» с дымно-серыми бронированными окнами, он перенес вес с правой на левую ногу и выглянул из-за газеты. Он знал, что увидит. Он был готов.