Гитлеровец с шумом рухнул. Упавший на землю карабин не выстрелил.

Быстро подхватив немца под мышки, я утащил его в сторону от освещаемого участка у двери, после чего, подскочив к стене, зашарил по ней в поисках ключа. Тут я что-то задел, и это что-то полетело в траву у двери.

— Ах ты! Блин! Гоблин безрукий!

— Командир? Товарищ лейтенант, это вы? — послышался за дверью шепот Карпова.

— Да я, я! Блин, ключ уронил! Сейчас найду, — ответил я таким же шепотом и, прислонив карабин к стене, зашарил по траве в поисках ключа.

В мастерской отчетливо зашептали, переговариваясь между собой.

— А ну тихо! Раскудахтались, — зашипел я им в ответ.

Наконец ключ нашелся. Легкий скрип, с которым открылась дверь, в тишине ночи показался громом.

— Сколько вас тут?

— Десять, товарищ лейтенант, — ответил Карпов, первым выходя наружу.

— Хорошо. Держи, — сунул я ему в руки карабин.

Остальные последовали за сержантом.

— Севка, привет, — поздоровался кто-то со мной. Присмотревшись, я узнал одного из пилотов бомбардировочного полка Никитина. Так вот кто эти трое летчиков!

— Привет, Кир, вот уж не думал, что встречу тебя тут.

— Получилось так, нас тут неподалеку подшибли.

— Ясно, потом расскажешь, — сказал я и стал быстро командовать: — Вы, двое, метнулись к машинам, это вон туда, за угол, там немец убитый лежит. Приносите его и закрываете в мастерской. Вы, двое, берете вот этого, связываете, вставляете кляп и грузите в грузовик. Ты идешь за угол, я там у стены карабин оставил, берешь и встаешь в охранение у машин. Все, работаем! Быстро-быстро!

Сработали мы действительно быстро. Труп немца закрыли в мастерской, пленного — в кузов, сами сели в машину.

— У въезда пост, — тихо сказал, прежде чем залезть в кузов, неизвестный командир; в его одной уцелевшей зеленой петлице сверкнул прямоугольник.

— Знаю. Все уже продумано, — ответил я и сел на место водителя.

«Так, это стартер, это педали…» — разглядывал я управление, подсвечивая фонариком, взятым у первого часового. То ли ему был положен, то ли просто трофей.

Наконец, глубоко вздохнув, я повернул ключ и нажал на кнопку стартера, внутренне радуясь, что он тут электрический, а не как у полуторки, кривой. Два раза крутнувшись, стартер вдохнул жизнь в двигатель грузовика. Не давая машине прогреться, воткнул заднюю скорость и стал сдавать назад. Отъехав от стены комендатуры, развернул машину и включил вторую передачу.

Повалив несколько плетней, разворотив несколько огородов и чуть не застряв на тыквенной грядке, грузовик наконец-то вырвался в чистое поле.

Поле было не очень ровным, так что ехали мы довольно медленно, пока не выехали на проселочную дорогу. Вот тут-то я уж оторвался.

В зеркала было видно взлетающие над селом ракеты, но стрельбы слышно не было, то ли ее заглушал рев мотора, то ли немцы не знали, куда стрелять.

«Что мы имеем? Машина, пленный, два карабина, мой маузер и четыре немецкие гранаты — это плюс. Уж не знаю, почему у обоих часовых были гранаты, но это может нам пригодиться. А вот незнание обстановки — это минус!» — подумав так, километров через десять я загнал машину в первые попавшиеся кусты и заглушил двигатель.

— Что случилось? — спросил сидевший рядом Карпов.

— Куда ехать? Я не знаю, а ты?

— Не знаю, — растерянно ответил сержант.

— Вот. А пленный знает. Нужно допросить его, — ответил я вылезая из кабины. — Бойцы, что там с пленным?

— Очнулся он, когда по полу катался, мычит что-то, — ответил мне кто-то.

— Давай его вытаскивай, допрашивать будем. Кстати, кто-нибудь немецкий знает?

— Ну я немного, товарищ лейтенант, — отозвался другой.

— Все вылезайте, знакомиться будем, — велел я.

Нахлебники попрыгали с кузова, один из них застонал, придерживая раненую руку.

Пока экипаж лейтенанта Ламова вытаскивал немца, я быстро перезнакомился с остальными. Двое оказались танкистами из одного экипажа. Сержант Иванов, командир танка, и мехвод Крапивин. Военврач Фельдман — тот, который про пост говорил. И три красноармейца, один из них был ранен в руку, Комов. Другой говорил по-немецки, Лазарев. Третий представился Быковым, больше я ничего от него не слышал. Кстати, второй карабин прихватизировал Иванов.

Допрос немца не продолжался долго. Лазарев хоть и понимал с третьего на пятое, но что нам надо, перевести смог.

Как я и думал, кухня ездила на аэродром подскока. На нем базировались четыре «сто девятых» и имелся небольшой обслуживающий персонал. А вот охраняли его всего пятнадцать солдат во главе с унтер-офицером. Рация и палатки для пилотов, это все, что там находилось. Друг у немца пару раз сопровождал туда кухню, так что более-менее что там и как, он знал.

— Жаль, сил маловато что-то сделать. Можно было бы захватить технику, — с сожалением сказал я.

— Кхм, — прочистил горло Иванов.

— Сержант, если у тебя есть что сказать, то говори, не смущайся, — подбодрил я.

— А если будет танк?

— А?

— У нас танк есть. Тут не далеко, — пояснил он.

Почесав затылок для стимуляции мозга, я быстро расспросил Иванова. Оказалось, когда его рота попала в окружение, они потыкались туда-сюда, теряя машины и людей, и рванули на восток, прорываясь к своим. За пятидневный марш по немецким тылам потеряли еще две машины и командира роты. В общем, вырваться из устроенной немцами засады смог только их танк с пятью бойцами, ехавшими десантом. Среди них были Комов, Лазарев и Быков. В шести километрах от села закончилось горючее. На последних каплях загнав танк в кусты, они замаскировали машину ветками и двинули дальше пешком, где наткнулись на цепь немцев, прочесывающих лес. Завязалась перестрелка. Два красноармейца и заряжающий погибли, Комов был ранен. Патронов не осталось, отходить некуда, их уже окружили, вот Иванов, как старший по званию, и приказал сдаться. По-моему, правильное решение. Так я и сказал.

Доставая из планшета карту, спросил:

— Где, ты говоришь, он у тебя стоит?

— Вот тут, — ткнул сержант пальцем в нужное место.

Покрутив карту так и эдак, я с недоумением спросил:

— В упор леса не вижу. Ты точно показал?

— Точно. Там леса и не было, я про него ничего не говорил. Там что-то вроде впадины, заросшей высоким кустарником, загнали машину и замаскировали.

— Ну ладно, пусть так будет. Но горючее? Ты же говорил, что оно у вас кончилось? С грузовика слить — так на много ли его хватит? И потом, может, там октан другой?

— Подходит их бензин, мы только на их горючем и ездили. Приметим какую-нибудь автоколонну, стукнем по ней, потом с баков сливаем. Нормально, товарищ лейтенант, подходит. А горючее есть, у нас в кузове двухсотлитровая бочка с бензином, мы проверили, точно он.