Росс потерянно молчит, и неоновые буквы у него над головой мигают в панике: «Что она хочет от меня услышать?»

– Ты хотел ее больше? Любил больше, чем меня? Она нуждалась в тебе или же ты нуждался в ней? – Заставляю себя расслабиться. – Просто скажи правду, Росс! Не то, что я, по-твоему, хочу услышать, и не то, что ты считаешь правильным сказать. Правду.

Судя по блеску в глазах, Росс придумал ответ, который удовлетворит все три критерия: то, что я хочу, то, что правильно, и то, что есть правда. И он сияет, чрезвычайно гордый собой.

– Нет, Кэт, я не любил ее больше, чем тебя. Конечно, Эл мне очень нравилась, но с тобой все было иначе – легче, лучше… – Росс грустно улыбается. – Как ты сказала сама, я выбрал Эл, потому что она нуждалась во мне больше, чем ты. Я не мог ее бросить!

Я протяжно вздыхаю.

– Так и знала, что ты это скажешь.

В моем голосе звучат остатки гнева, который я больше не стараюсь скрыть. Росс отдергивает руки и больше не улыбается. Не сработал его идеальный ответ, и он это понимает.

– Кэт, наш разговор все больше смахивает на допрос. Я же говорил, что не убивал Эл. Я бы никогда такого не сделал! Если твои чертовы расспросы к этому и ведут, то скажу еще раз: я ее не убивал!

Я ничего не отвечаю и почти на него не смотрю. Но часть меня – маленькая девочка, которая так и не смогла усвоить, что любви нельзя доверять, – хочет его утешить, коснуться глубокой складки между бровями и разгладить ее.

Ободрившись, Росс выпрямляется на стуле.

– Смотри сама, Кэт. Если б я хотел ее убить, если бы продумал все в мельчайших деталях, как заявил чертов прокурор, то зачем портить себе алиби? Зачем уезжать с конференции при свидетелях? Зачем оставлять телефон включенным? И зачем разбрасывать по дому чертовы улики? Сундучок с пиратскими трофеями – какая чушь! Прокурор все вывернул наизнанку, даже наши с тобой отношения. – Росс очень зол и не может не выплеснуть на меня хотя бы часть своего гнева. – А ты позволила ему это сделать! Ты ему помогла!

– Может, я ему поверила?

– Нет, не поверила! – Росс бьет кулаком по столу, заставляя меня подпрыгнуть от неожиданности, и тюремный охранник оглядывается. Росс поднимает ладони, кладет голову на стол, но в его взгляде нет и тени покорности. – Зачем мне это, Кэт? На черта мне вообще ее убивать?

Вспоминаю тот ужасный день под ивой, когда он держал мое лицо в ладонях и утирал мне слезы, а я умоляла его не бросать меня. Вспоминаю его босиком, в старых джинсах и футболке с концертного тура «Блэк саббат». Растрепанные волосы, родное лицо. Грязные, дивные слова, что он шептал мне во время секса: обещания, комплименты, надежды. Вспоминаю неистовство, с которым он держал меня в объятиях, трогал, целовал – словно больше ничего на свете не имеет значения; словно, кроме нас, больше никого не существует. Как мне хотелось, чтобы так оно и было!

И еще я вспоминаю о девочке, которая предпочитала верить в супергероев и сказочных злодеев, нежели жить в реальном мире, где люди способны ранить, оставляя шрамы. И эти раны – не забыть, не развидеть.

– Ты это делал, потому что в один прекрасный день мы могли бы снова от тебя уплыть, – говорю я. – Ты не хотел рисковать, поэтому лгал, манипулировал нами, накачивал наркотиками и разделял нас. Потому что ты – трус! – Вспоминаю Шоушенк. «Я отпущу вас, если пообещаете никогда не сбегать. Если пообещаете остаться со мной навсегда». – Ты живешь, воруя чужой воздух.

Смотрю на пластиковую крышку стола, на пятна и царапины.

– Ты выбрал Эл потому, что считал ее слабее меня. – Вспоминаю, как сестра лежала на больничной кровати: черные круги под глазами, белое как мел лицо, усталая и дрожащая улыбка. Нет, нельзя думать об этом, не то совсем расклеюсь. – У тебя отлично получается убедить женщину в том, что твое желание – это ее желание, ее идея, ее предательство. А потом, когда даешь ей от ворот поворот, – еще и в том, что она сама во всем виновата.

– Кэт, ты несешь полную дичь!

Этого голоса я раньше не слышала. Низкий, ехидный, резкий. Наверное, с ним Росс и родился.

– Хотя мама никогда с тобой не встречалась, она была единственной, кто тебя видел, кто знал, какой ты на самом деле. Она пыталась нас предупредить, но мы с сестрой выросли в темном мире, полном чудес, пиратов, ведьм и красных отравленных яблок. Поэтому и мечтали о коварном красавчике, о Прекрасном Принце, доверять которому ни в коем случае нельзя.

Лицо Росса меняется: под красивой, тщательно продуманной маской извивается и бурлит ярость. Моя решимость крепнет – мне нравится, когда он злится.

– Только ты вовсе не Прекрасный Принц, верно? Ты – совершенно другой персонаж, Росс.

– Какого черта…

– Росс, ты – Черная Борода!

Мама щипает нас, указывая на корабль, который всегда маячил на горизонте. «Прячьтесь от Синей Бороды, потому что он чудовище! Он вас поймает, женится, а затем развесит на крюках, и вы умрете! Берегитесь и Черной Бороды тоже, потому что он хитрый лжец! Как ни бегите, он всегда будет у вас на хвосте, а потом поймает и бросит акулам!»

Его глаза темнеют, рот кривится в делано-добродушной усмешке. Бурлящая ярость улеглась – я ее не сто́ю.

– Кэт, наверное, тебе нужна помощь специалиста. Последние несколько месяцев выдались непростыми…

– Я сделала свой выбор, Росс. – Смотрю на него, стараясь сохранить в памяти каждую черточку, цвет и тень, все, что лежит на поверхности и под ней. Ведь это же Росс! Таким я и запомню его навсегда.

– О чем, черт бы тебя побрал, ты говоришь?

– Я не знала, что мне выбрать, но теперь поняла. – Сую руку в карман, вынимаю квадратик бумаги. Помедлив, кладу черную метку на стол и подталкиваю к Россу. – Я выбираю Наказание!

Он протягивает руку, потом отдергивает. На лице – полное недоумение и мука.

– Кэт, я не понимаю, что происходит! – По щеке Росса скатывается слеза и падает на внутреннюю часть запястья. Сердце болезненно сжимается, но я не поддаюсь. – Что это значит?..

Я встаю, кладу ладони на столешницу и склоняюсь к нему близко-близко.

– Это значит: сдавайся, Росс. Я вижу тебя насквозь!

Он поднимает взгляд, и я отшатываюсь, спотыкаюсь о прикрученный к полу стул.

– Вы – ведьмы, – говорит Росс, улыбаясь своей фирменной улыбкой: кривой и сексуальной, медленной и интимной; левый клык чуть заходит на соседний зуб. – Вы обе – невменяемые, долбанутые ведьмы! Вы сломали мне жизнь…

Меня покидают последние сомнения. Я улыбаюсь, и мне легко как никогда.

– Росс, ты выбрал не тех жертв!

И я иду прочь, направляясь к комнате для посетителей.

– Нет! – Росс вскакивает и бросается ко мне, цепко хватает за руку. Черт, теперь синяки останутся! – Ты не можешь меня бросить! Ты не посмеешь!