* * *

Так завершилась деятельность «Треста». Сразу после бегства Опперпута почти одновременно в Москве и на периферии были арестованы все члены МОЦР – настоящие контрреволюционеры и заговорщики.

Ошеломленный масштабом провалов, сам Врангель вынужден был признать: «Попались на удочку ГПУ почти все организации. Огромное большинство политических деятелей чувствуют, что у них рыльце в пушку, что углубление вопроса обнаружит их глупую роль».

За утрату должного контроля над ставшим предателем агентом Опперпутом–Стауницем Артузов получил свое первое и последнее взыскание; неожиданно мягкое, но воспринятое им самим очень тяжело – ему «поставили на вид». Но на карьере Артура Христиановича эта история отразилась гораздо серьезнее. С 1921 года в ОГПУ существовало Секретно–оперативное управление (СОУ), координирующее деятельность всех оперативных отделов. Начальником СОУ был Менжинский, его заместителем Ягода, Артузов числился помощником начальника, возглавляя все это время КРО.

После смерти Дзержинского, когда Менжинский был назначен председателем ОГПУ, начальником СОУ стал Ягода, почти откровенно относившийся к Артузову с неприязнью (на что тот отвечал полной взаимностью). Воспользовавшись болезнью Менжинского, Ягода реорганизовал работу СОУ и превратил его фактически в «прообраз» будущего Главного управления государственной безопасности НКВД. В СОУ входили отделы: Секретный, Контрразведывательный, Особый{63}, Информационный, Транспортный, Восточный, а также Отдел центральной регистрации. Иностранный отдел (ИНО) в СОУ не входил, поскольку его тогдашний начальник Михаил Трилиссер одновременно был заместителем председателя ОГПУ.

Первым помощником начальника СОУ был назначен известный чекист Терентий Дерибас, вторым помощником – Артузов, секретарями – Игнатий Сосновский и Павел Буланов, уполномоченным (затем старшим уполномоченным) – Борис Гудзь из КРО.

Для Артузова это было явным понижением, поскольку Дерибас, став первым помощником, оставался начальником Секретного отдела, а его спустя несколько месяцев от должности начальника КРО освободили. Новым начальником контрразведки стал Ян Калистович Ольский (Куликовский), бывший заместитель Артузова и по совместительству первый помощник начальника Особого отдела.

Артузов глубоко уважал Дзержинского и Менжинского, полученные от них приказы, распоряжения, указания всегда выполнял точно, искренне старался сделать это наилучшим образом. Им не требовалось «подминать» его под себя, как, впрочем, всех остальных сотрудников ВЧК—ОГПУ, независимо от занимаемых ими должностей.

Теперь Генрих Григорьевич Ягода был не только прямым (как заместитель председателя ОГПУ), но и непосредственным начальником Артура Христиановича Артузова – по линии СОУ. Артузов как дисциплинированный сотрудник обязан был беспрекословно и точно выполнять его распоряжения. Но он был не из тех, кто позволял кому бы то ни было «подминать» себя… Став начальником ИНО, Артузов отошел от сугубо контрразведывательной деятельности и, тем самым, собственно следовательских дел. К тому же не принято было и сотрудникам самого высокого должностного положения вникать в дела других отделов. В должной степени это относилось и к Артузову.

Сегодня не секрет, что уже в конце 20–х годов в ОГПУ, да и во всех советских учреждениях не только зародились, но окрепли и развивались неслужебные отношения. А попросту – карьеризм, бюрократия, борьба за власть, «хлебные» места, а в замаскированной форме – стяжательство, насколько это было возможно в те времена и в тех масштабах. Шла скрытая борьба различных кланов за влияние и властные должности на местах и, разумеется, в центральном аппарате. Борьба тем более опасная для всех, кто только мог быть затронут сферами ОГПУ и самих ее участников, что происходила в стенах самого могущественного силового ведомства.

Разобраться в ее перипетиях крайне затруднительно даже спустя восемьдесят лет. Тем более выносить приговоры – кто был прав, кто виноват. Потому ограничимся только известными фактами.

По устным распоряжениям давно забытых второстепенных лиц были арестованы десятки важных агентов – секретных внештатных сотрудников. Главным образом из числа «бывших людей», задействованных в крупных и успешных операциях ВЧК—ОГПУ. Их не расстреливали, даже не осуждали, просто держали за решеткой «про запас» во Внутренней тюрьме. На случай, пригодятся в свое время в какой–то подковерной борьбе, схватке, просчитанной интриге.

14 декабря 1929 года во время служебной командировки был арестован Александр Якушев, работавший в лесозаготовительной организации «Верхневолголес» и проживавший там, где и жил с семьей: Москва, Плотников переулок (это на Арбате), дом 12. Арестован без санкции прокурора и даже без ордера на арест. Последний был оформлен лишь… четыре с половиной года спустя – 31 марта 1934 года! Подписал ордер заместитель председателя ОГПУ Г. Е. Прокофьев, сам к операции «Трест» ни малейшего отношения не имевший. Обвинение стандартное для всех лиц, выезжавших даже по служебным надобностям за границу: измена, шпионаж и т. п. Якушев требовал вызвать к следователю своих руководителей Артузова и Стырне в первую очередь. Никто из них вызван не был. Сегодня мы можем только гадать, почему… Доподлинно известно только одно: все они, а также другие ответственные сотрудники ОГПУ—НКВД, задействованные в операции «Трест», по делу Якушева не свидетельствовали и мясорубку Большого террора за единичными исключениями не пережили.

Борис Гудзь рассказывал автору, что Артузов очень тяготился как самим фактом ареста Якушева, так и бессилия от сознания, что ничем помочь ему не может. 5 апреля 1934 года Александр Александрович Якушев был осужден к 10 годам лишения свободы и 12 февраля 1937 года скончался в лазарете Соловецкого лагеря.

Самарский исследователь Михаил Тумшис выдвинул версию, что арест и долгое сидение Якушева в тюрьме и лагере связаны с попыткой дискриминации председателя ОГПУ Вячеслава Менжинского. Прямых доказательств в пользу данной версии пока не найдено. Тем не менее она правдоподобна, а потому не может быть отвергнута с порога. Симптоматично, что Георгий Прокофьев всего через полгода после смерти Якушева был расстрелян «в особом порядке».

Доподлинно известны по меньшей мере два факта, способные по тем временам и нравам скомпрометировать кого угодно. Так, еще до Первой мировой войны публицист В. Менжинский в ряде газетных статей жестоко критиковал партийного журналиста В. Ленина. Явление нормальное. Никто из споривших уже после войны и революции никакого значения этому не придавал. Но теперь… О–о!

Далее. Александр Якушев и Вячеслав Менжинский учились одновременно на малочисленном юридическом факультете Санкт–Петербургского университета, правда, Якушев на курс моложе, и не могли не знать друг друга. К тому же Якушев не мог не быть знакомым по банковским делам и светской жизни со старшим братом Менжинского – Александром.

Это ли не компромат!

«…Анненков Борис Владимирович, 37 лет, бывший генерал–майор, происходящий из потомственных дворян Новгородской губернии, бывший командующий отдельной Се–миреченской армией, холост, беспартийный, окончивший