– Патти, вернись!

Ближайшей ко мне парой обуви оказываются туфли на шпильках, которые я бросила валяться у стены. Всовываю в них ноги и внутренне ежусь, когда подошвы начинают скользить по грязи и слышится омерзительный хруст панциря улитки. Ноги у меня разъезжаются, и я вскрикиваю от боли в мышцах бедер.

Оказывается, чихуахуа способны развивать олимпийскую скорость. Хвостик Патти скрывается за углом дома. Она семенит по подъездной дорожке в сторону выезда, когда навстречу ей с улицы сворачивает машина. Инстинкт самосохранения у Патти как у лемминга. Сердце у меня уходит в пятки от страха. Я смаргиваю, и мои глаза играют со мной дурную шутку; мне кажется, я вижу, как она попадает под колесо. Я снова смаргиваю, и Патти, живая и здоровая, приветственно машет хвостиком, точно флагом.

– Осторожно! – кричу я из последних сил и размахиваю рукой, чтобы привлечь внимание.

Фургон тормозит, и я вижу, что за рулем Том. Куда его носило в такую рань? Еще даже не рассвело.

Согнувшись пополам, я упираюсь ладонями в колени. Главное сейчас – отдышаться… Фффух, фффух, фффух. Ну не настолько же я не в форме, в самом деле. Сердце в груди колотится как-то странно, все быстрее и быстрее, пока я не начинаю понимать, что происходит. У меня такое чувство, что я могу положить ладонь на грудную клетку и достать его оттуда, как хомяка. Давлю на него, мысленно приказываю ему замедлиться. Водительская дверь открывается, я поднимаю глаза и вижу на лице Тома выражение неприкрытого ужаса.

Пассажирская дверь тоже открывается, и из фургона показывается блондинистая голова с точно такой же, как у меня, стрижкой. Я закрываю глаза и говорю себе собраться в кучку, потому что худшего момента для всего этого и придумать нельзя.

Запах моего брата я узнала бы где угодно. Дорогая ткань и понтовый итальянский парфюм, который пахнет лимонными корками, замоченными в жидкости для мытья окон. Считается, что он должен нравиться женщинам, и большинству он действительно нравится. В следующую секунду мой братец оказывается с одной стороны от меня, а Том с другой, и оба разом начинают говорить, перебивая друг друга. Том в ярости. Я чувствую прикосновение пальцев к моему запястью с тыльной стороны и, когда Том удаляется в сторону дома, делаю поползновение последовать за ним.

– Он пошел за твоим лекарством, – говорит Джейми, и я повисаю на нем.

Мое сердце все еще считает, что у меня есть близнец, потому что оно льнет к моему брату, пока прибежавший Том не сует мне в одну руку таблетку, а в другую бутылку воды. Я глотаю лекарство.

Все вокруг меня становится серым. Все пошло не так.

– Я в полном порядке, – выдавливаю я, но отлепиться от Джейми мне никак не удается.

Мои руки цепляются за него, и перед глазами все начинает рассыпаться на пиксели, когда стальной голос Джейми приводит меня в себя.

– Дарси, даже не вздумай!

– Я звоню в «скорую»? – В руках у Тома телефон. – Джейми, я звоню?

В его голосе звучит отчаяние. Я из последних сил мотаю головой. Джейми тоже мотает головой. Он совершенно уверен, что справится с ситуацией лучше всякого парамедика.

– Ты слишком важна, – говорит Джейми вполголоса, как будто это наш с ним секрет и даже Том не должен его слышать. – Ты слишком важна для меня. Давай продышись и успокойся.

Он обнимает меня, как умеет обнимать только он один. Я так сильно по нему скучала, что меня трясет. Черт побери! Я так старалась, но в эту минуту я его сестра-близнец больше, чем когда-либо. Нам никуда друг от друга не деться, пока один из нас не умрет.

Проходит еще минута-другая, прежде чем мое учащенное сердцебиение начинает замедляться. Том обнимает меня за плечи, и я усилием воли запихиваю мой личный смерч обратно в шкафчик в грудной клетке. Я пытаюсь отстраниться от Джейми, но тут же спиной натыкаюсь на Тома.

– Ну, спасибо тебе большое, меня самого чуть инфаркт не хватил, – бурчит Джейми, и я делаю вывод, что мне больше ничто не грозит. – А жаль, а то и похоронили бы обоих сразу на одном участке, в целях экономии.

– Третьим возьмете? – раздается над моей головой слабый голос Тома.

– Патти вырвалась на улицу и убежала, – говорю я, и руки Тома крепко обнимают меня за пояс. – Я думала, она попадет под колеса.

Чувствую, как напряжено все его большое тело – настолько, что это напряжение исходит от него волнами.

– Именно поэтому я и здесь. Я так и знал! – бушует Джейми.

Я уверена, что мы раскрыты – я в своем халатике на голое тело едва ли не лежу на Томе, а он обнимает меня. Но тут мой брат добавляет:

– Она теперь даже чихуахуа догнать не в состоянии. Две недели поработала на стройке и практически вогнала себя в гроб.

– Прости. – Том съеживается, как будто все это целиком и полностью его рук дело. – Она говорила, что нормально себя чувствует…

– Она врала. – Джейми берет меня за плечи и, оторвав от Тома, ставит нас рядышком, как Барби и Кена. – Ты посмотри на нее. Не зря у меня было плохое предчувствие! – Он делает несколько шагов по направлению к машине, потом круто разворачивается и вновь идет к нам. – Ты единственный, кому, как я считал, я могу доверить приглядеть за ней. А ты все прощелкал!

Когда мой брат сердится, это впечатляющее зрелище, от которого кровь стынет в жилах. У меня так и чешутся руки схватиться за камеру, просто ради того, чтобы показать ему, на кого он похож в такие моменты.

Том вздыхает, но возражать не пытается.

– Ничего он не прощелкал! Он только что сюда приехал! Мое здоровье – мое личное дело.

Джейми вне себя от гнева.

– Ты прекрасно знаешь, что это неправда. Ты наше общее дело. Пойди оденься по-человечески. Во сколько тут появятся рабочие? Халат и шпильки, ну надо же.

Он бросает очередной взгляд на Тома, словно и это тоже его вина.

– Давайте все немного успокоимся, – произносит Том своим всегдашним рассудительным тоном.

И этот тон, и слова всегда одни и те же. Не знаю почему, но на близнецов Барретт это всегда действует безотказно; за все эти годы ни разу не было ни одной осечки. Мы оба сердито фыркаем, и тут Джейми начинает смеяться.

– А ведь у меня был такой шанс стать единственным хозяином дома, – произносит он с ухмылкой.

Его уже отпустило, но это не отменяет того факта, что он придурок.

Том бросает в его сторону мрачный взгляд.

– Дарси, с тобой точно все в порядке?

Я вытаскиваю из грязи увязающий каблук.

– Да, я перепугалась, и от этого мне стало плохо с сердцем. И да, мы с удовольствием возьмем тебя третьим в нашу теплую кладбищенскую компанию. Считай, что ты официально приглашен.

– Гремлин, ты угробишь мою сестру, – говорит Джейми, обращаясь к Патти.

Собачка, поднявшись на задние лапки, пачкает грязными передними его дорогущие брюки. Втайне мой братец ее любит. Он чешет ей за ушком, и от удовольствия она тут же вываливает наружу крохотный розовый язычок. Потом он вспоминает про брюки: