Джейми подходит к переносным гигиеническим кабинкам и открывает дверь в мужскую.

– О нет, только не это!

Он заходит в мою.

– Это мой туалет!

Ну вот, теперь мне еще сильнее хочется плакать. Я со вздохом прикрываю глаза ладонью.

Наверное, надо довериться Тому и попытаться взглянуть на ситуацию его глазами. Я вижу все, что он может потерять, яснее, чем мои собственные потенциальные убытки. Он всегда будет нести меня на руках. И никогда не споткнется и не уронит.

Но я ничего не могу с собой поделать. Я столько раз чувствовала себя так в прошлом. Мое не уверенное в себе, ершистое эго говорит:

– Значит, то, что было у нас с тобой прошлой ночью, – это просто одноразовый секс.

– Разумеется, нет. Но пока Джейми здесь, я не могу к тебе прикасаться. А ты не можешь на меня смотреть. Мы должны вести себя так, как будто… как будто между нами ничего нет.

– Ах, значит, между нами ничего нет. – Его слова задевают меня за живое, и я театральным шепотом произношу: – Удивительное дело, а мне вот почему-то не кажется, что между нами ничего нет. Мне кажется, что прошлой ночью каждый дюйм Тома Валески принадлежал мне. Неоднократно. Снова и снова… и столько раз, сколько за эту ночь, я не кончала никогда в жизни.

Мои слова вызывают цепную реакцию: мое тело напрягается, его тоже, и мы как по команде косимся в сторону постели. Она выглядит как поле боя. Нам обоим хочется оказаться там, на этих смятых простынях. Лежа, сидя, стоя, как угодно, лишь бы двигаться в едином ритме, слившись в одно целое.

Я согласилась бы заняться с ним сексом даже на листке бумаги, на котором была бы нарисована эта постель.

Приподнимаюсь на цыпочки, ладонью обхватываю за шею и притягиваю его голову к себе. Наши губы встречаются. Все происходит молниеносно. Он отдает мне все, что у него есть, в мгновение ока, с такой страстью, что у меня темнеет в глазах. В мои ягодицы упирается что-то твердое; я прижата к краю моего рабочего стола, а ноги Тома уже раздвигают мои ноги. Десять секунд. Клянусь, на то, чтобы снова оказаться внутри меня, у него ушло бы максимум еще десять.

– Черт! – выдыхает он шумно. – Ты видишь, что я имею в виду? Мы не можем заниматься этим по всей стройке.

– Да уж! – Я кладу руку на горло, где, как лягушка, устроилось мое сердце. – Если мы не будем держать себя в руках, я окажусь на третьем месяце беременности твоей великанской тройней еще до того, как дом будет официально выставлен на продажу.

Его плечи содрогаются. Он круто разворачивается и, кажется, намерен вернуться и закончить то, что мы только что начали. В полную силу. Каждая струнка в нем напряжена. Господи, какие у него глаза! На секунду мне становится страшно. Похоже, я разбудила что-то, с чем не уверена, что смогу справиться.

Но он обладает силой воли, которой не обладаю я, и я вижу, как он сознательным усилием вновь овладевает собой.

Я скрещиваю ноги и безуспешно пытаюсь поплотнее запахнуть полы халатика.

– Ты считаешь, что сможешь перестать делать то, что ты со мной делаешь, еще на три месяца? Думаешь, мы сможем все это время притворяться?

Его тело говорит «нет». И тем не менее он отвечает:

– Я притворялся в твоем присутствии с тех самых пор, как вошел в пубертат. Продержаться еще несколько месяцев я в состоянии. Послушай, вчера ночью я думал, что у нас еще будет время, и не сказал тебе одну важную вещь. – Вид у него сокрушенный. – Дарси, ты ведь знаешь, что я отношусь к тебе по-особому, правда?

– Я знаю, что ты меня любишь, – отзываюсь я без колебания. Вчера ночью он взорвал мой мир вдребезги. Его любовь впечатана в мою кожу и поцелуями вплавлена в каждую клеточку моего тела. – Как еще ты можешь ко мне относиться?

Том разражается смехом:

– Отличный пример фирменной барреттовской самоуверенности, которая так мне нравится. – Он решает рискнуть и, приблизившись на шаг, легонько целует меня в щеку. – Да. Я тебя люблю. Но ты не догадываешься даже, как сильно.

– Не волнуйся! – Я провожу ладонью по его щеке и целую в ответ. – Я это знаю. Ты всегда находил способ донести это до меня, так или иначе.

Джейми, вероятно, сейчас вытирает руки или роется в моей косметичке. Может, даже осторожными движениями наносит под глаза консилер. С него вполне станется.

– Нет, ты не знаешь. Принцесса, ты та единственная девушка, о которой я даже мечтать не смел. – Он касается губами моего виска. – Пожалуйста, ради меня, продержись еще немножко. Прошу тебя.

– То-ом! – доносится до нас голос Джейми.

Раздвижная дверь закрывается за Томом, и он исчезает.

Я тяжело опускаюсь в его офисное кресло. Господи, во что же мы с ним вляпались прошлой ночью?! Может, мы вовсе ни в каком не в пузыре. У меня такое чувство, что все пространство заполняет сдувающийся шелковый воздушный шар. Он переливается всеми цветами радуги, он способен взмыть ввысь и унести нас в заоблачные дали, но один ненадежный шов может положить всему этому конец.

И тем не менее мне нужно научиться быть оптимисткой. Ведь Том же не порвал со мной. Наоборот, он попросил меня ждать его. Он любит меня. Я потягиваюсь в блаженной уверенности: он мой, он будет моим всегда, пока не умрет.

И тут, прокручивая в мозгу последний кусочек нашего с ним разговора, я осознаю одну вещь, от которой мне становится тошно.

Я сделала ту же самую ошибку, что и в свои восемнадцать. Он любит меня? Я знаю.

Я способна только брать, брать и еще раз брать. Я никогда не говорю о чувствах с мужчиной, с которым у меня был секс. В моем мозгу просто-напросто отсутствует эта логическая цепочка – ответить на признание тем же.

– О черт! – произношу я вслух.

Патти смотрит на меня, склонив головку набок, озадаченная отчаянием в моем голосе.

– Патти, я не сказала ему, что тоже люблю его!

Беззвучно ступая на цыпочках по коридору с двумя дымящимися кружками кофе в руках, я напрягаю слух. Патти семенит на своих тоненьких ножках впереди меня, начисто забыв о том, какую свинью подложила мне утром.

– Ну и как, сильно она взбеленилась? – спрашивает Джейми.

Благодаря отсутствию стены, любезно снесенной Томом, каждый звук гулко отражается от стен.

– Да. И больше я на такое не подпишусь, – отзывается Том. До меня доносится стук перекладываемых с места на место кирпичей. – Она меня чуть с потрохами не съела. Серьезно, зачем я вообще тебя послушался?

– Затем, что она из тебя веревки вьет, – отвечает Джейми таким тоном, как будто это глупый вопрос. – Если бы ты сначала спросил ее мнение, она посмотрела бы на тебя этими своими большими глазами, и ты как миленький принялся бы перекладывать этот чертов камин, из-за которого мы бы потом при продаже, сам понимаешь, потеряли бы уйму денег. Зато посмотри, как теперь здесь стало просторно. Ничего страшного, она переживет.