Багговута не поддержали в его стремительной атаке. Операция не удалась из-за колебаний Строганова и из-за того, что в решительный момент он держался слишком далеко.

Если эта неожиданность, захватившая нас врасплох, доказывала, что мы недостаточно осторожны, то характер боя, во время которого мы были в гораздо меньшем числе, доказал русским, что усталость и лишения не ослабили нашего мужества. Кавалерия и артиллерия были изнурены; лошадей кормили тем, что добывали при далеких фуражировках, весьма мало упорядоченных и день ото дня все более трудных и опасных, так как приходилось каждый раз забираться все дальше и дальше. У короля было, правда, не меньше 120 орудий, но при них были плохие лошади, и орудийная прислуга сильно поредела.

Император был очень раздосадован этим происшествием, а в особенности потерями, понесенными кавалерией, численность которой и без того сильно уменьшилась. Эта стычка произвела также большое впечатление на армию. Весь успех приписывали казакам, операции которых чрезвычайно беспокоили наших солдат. Нет сомнения, наши солдаты были очень храбрыми, но слишком беззаботными и небрежными для того, чтобы вести себя осторожно; это объяснялось в такой же мере нашим характером, как и недостатком порядка и дисциплины, что часто наводило на печальные размышления князя Невшательского и приближенных к императору генералов. В корпусах было слишком много молодых офицеров; считалось, что храбрость заменяет все; порядку, предусмотрительности и даже любви к дисциплине придавалось мало значения. На всех смотрах император награждал лишь смелость, отвагу, удачу, так как задача заключалась в успехе.

Тот, кто занимался формированием войск, обучением и подготовкой их в запасных лагерях, не получал ничего, если он не принадлежал больше к армейским кадрам или не участвовал в том или ином сражении. Командиру никогда не ставили в вину потери, понесенные из-за его небрежности или недостатка порядка и дисциплины, хотя бы он погубил этим две трети своего корпуса. Если он храбро пошел в атаку с той сотней всадников, которая оставалась у него ко дню сражения, он получал все, что просил, а доблестному подполковнику, который, проделав 20 кампаний, организовывал и обучал теперь в запасном лагере подкрепления, предназначенные для армии, не давали ничего; он был забыт потому, что не мог содействовать успеху настоящей минуты каким-нибудь блестящим поступком. Я отнюдь не хочу сказать, что император не вознаграждал заслуги бывших служак; наоборот, слишком много фактов доказывают, что он всячески заботился о них, пока они оставались в армии или когда они становились инвалидами; но если они находились в запасных лагерях, то хотя бы они работали там в интересах службы, они не получали никакого продвижения, пока не возвращались вновь в действующую армию.

Этот порядок имел, конечно, известное преимущество, так как побуждал всех офицеров стремиться к возвращению в армию; но это приводило к явному ущербу для дела и для лучших из наших офицеров, так как запасные лагеря доверяют лишь наиболее способным из них.

Всякий, кто добросовестно сравнил бы состояние своего корпуса в начале и в конце какой-либо кампании и исследовал бы причины понесенных корпусом потерь, бесспорно нашел бы, что отнюдь не неприятельский огонь причинил наибольшие потери нашей кавалерии. Мы делали слишком большие переходы; не хватало очень многого; было мало опытных унтер-офицеров; большинство кавалеристов были мало или даже вовсе не обучены. И однако, если сравнить хорошее состояние нескольких корпусов к самому концу кампании с тем состоянием разложения, в котором находились некоторые другие, отнюдь не чаще их побывавшие в деле, то будет видно, что нашим главным врагом было отсутствие дисциплины, и порождаемые этим беспорядки объяснялись в первую очередь небрежностью высших начальников.

Императора обслуживали в России 715 верховых и упряжных лошадей, так как надо было перевозить много ящиков со всевозможными запасами и большой обоз с палаточным оборудованием. Императорская ставка прибывала всегда на место в последнюю очередь; все возможности были исчерпаны, так как здесь прошла уже вся армия, и надо было привозить все с собой или же отправляться на далекие поиски. Я знал по опыту, что могут сделать порядок и заботливость для улучшения продовольствия с точки зрения его разнообразия, качества и даже количества. Все лица, состоявшие при штабе главного командования, находились в таком же положении, но так как у каждого из них было лишь немного лошадей, то им было гораздо легче снабжать себя всем необходимым. Известно также, что лошадям императора и состоявших при нем офицеров приходилось делать более длинные и более быстрые переходы, чем каким-либо другим. И, однако, когда 8 декабря во время отступления мы прибыли в Вильно, то из этих 715 лошадей, с которыми мы начали кампанию, павших оказалось только 80, из них 73 упряжные лошади. Падеж лошадей стал чувствительным только после перехода через Неман, а в особенности после прибытия в Инстербург; отсюда видно, что падеж был результатом слишком обильной кормежки лошадей без предосторожностей, необходимых после только что перенесенных жестоких лишений и крайнего изнурения. При некоторых предосторожностях можно было бы избегнуть этого падежа.

Я вхожу во все эти подробности для того, чтобы заранее ответить на те сказки, которые сочиняли и не преминут сочинять еще насчет влияния морозов, недостатка продовольствия и т. п. Во время отступления лошади падали и оставались лежать на дороге главным образом потому, что они не были подкованы так, чтобы держаться на льду; после тщетных попыток подняться они в конце концов оставались там, где падали, и их разрубали на части еще до того, как они издыхали. При наличности подков с шипами и при некотором уходе, несомненно, можно было бы спасти большую часть из них.

Чтобы закончить рассказ о Москве, надо еще много сказать об устройстве ее администрации. Губернатором города был назначен герцог Тревизский; он заменил на этом посту графа Дюронеля; во главе гражданской администрации был поставлен г-н де Лессепс – бывший генеральный консул в Петербурге. Этот почтенный человек возвращался во Францию с женой и восемью детьми, как вдруг курьер привез ему в Данциг, где он высадился с корабля, категорический приказ прибыть в ставку, которую он нашел уже у ворот Москвы; через неделю император назначил его градоправителем Москвы, несмотря на все его просьбы об освобождении от всякой службы. Этот доблестный человек делал столько добра, сколько мог; вместе с достойным губернатором Москвы он предотвратил много зла, в частности выпуск фальшивых денег, разграбление большого количества мелкой монеты и уничтожение архивов, спасенных от пожара. Именно почтенный г-н де Лессепс больше чем кто бы то ни было воспротивился провозглашению освобождения крепостных; именно он подобрал, приютил, кормил, – словом, спас значительное число несчастных, в том числе много женщин и детей, жилища которых сгорели во время пожара и которые блуждали, точно тени, среди развалин столицы. Он показал при этом, что не забыл того гостеприимства, которым пользовался в России в течение 30 лет, начиная с его путешествия от Камчатки до Петербурга, когда г-н де Лаперуз, с которым он находился в плавании, отправил его с депешами во Францию. Я был свидетелем всех усилий этого благородного человека, он часто делился со мною своими горестными думами, порожденными зрелищем стольких несчастий. Я лишь выполняю требования справедливости, воздавая должное благородным чувствам, всегда воодушевлявшим его.