— Ясно. — Виктор прищурился, глядя на Владу. — В глаза смотреть, ясно? Итак, кому ты рассказала о Никите Радецком? О том, что он директор магазина, в котором работает твой брат?

— Подруге. — Влада старается говорить громче, но горло у нее сжимается. — Ее зовут Женни. Она задавала мне вопросы, а я спрашивала у Игоря и рассказывала ей.

— Когда брат застал тебя за этим?

— Две недели назад. Он услышал, очень сердился. — Влада сглотнула воздух и закашлялась. — Я не хотела, чтобы он сердился, но он больше не разговаривал со мной, все время проводил с Анькой или книжки читал.

Вот сейчас в ней проступило настоящее уродство. Не какие-то прыщи, за которые ее можно было пожалеть, а злобная рожа завистливого и мелочного существа.

— Давно тебя приняли в группу «Веста»?

— Я… нет… полтора месяца назад. — Влада умоляюще смотрит на Виктора. — Послушайте, это просто шутки, но цели очень справедливые.

— Нельзя делать хорошее дело плохими методами, — говорит Виктор, окончательно решив, что с Декстером ему не по пути. — Кому ты звонила с похорон и что рассказала?

— Женни… я сказала, что этот извращенец встречается с Анькой. До этого Игорь говорил, что он ни с кем не встречался, а тут заявилась на похороны парочка. Так трогательно!

Виктору хочется ударить проклятую девку, и сдерживается он лишь с превеликими усилиями. Надо же! Второй раз за вечер ему хочется избить задержанную девушку. Впрочем, что племянница Арина, что эта Влада вполне заслужили такое к себе отношение.

— А что такого? Что ты имеешь против Анны?

— Противная кривляка. — Влада оскалилась. — Всю жизнь мать мне твердила: Аня то, Аня се… а она была просто противная тварь. В дом к нам приходила, с Игорем у них все разговоры да секреты, а меня как будто и нет совсем.

Ну, конечно же.

Виктор поморщился — все так просто и так отвратительно. Она люто завидовала, а ее собственная мать эту зависть культивировала. Специально ли, не то по недомыслию, уже неважно, да только на свете есть тысячи некрасивых женщин, но не все они совершают преступления.

«Пойдет прицепом к Привиденьке. — Виктор мстительно смотрит на Владу. — Вот и группа нарисовалась».

— Зачем ты ездила в магазин?

И тут Влада удивилась, а Виктор понял, что она в магазине не бывала, а значит, это не ее видел там Игорь.

— Расскажи мне о Женни.

— Она… она красивая. И она известная ведущая в интернете, у нее есть канал, где она разоблачает всяких уродов, которые избивают своих жен и детей. — Влада встрепенулась. — Она расспрашивала меня о моих делах, о семье. Она сказала, что мои родители — отвратительные обыватели, и я с ней согласна. Особенно мать у меня мерзкая, и Женни сказала, что это тоже насилие, потому что моральные издевательства…

— Заткни варежку, квазимодина. — Виктор зол, как все черти ада. — Это Женни говорила тебе, что делать? Где куклу раздобыть, кого проинструктировать?

— Да. — Влада вдруг ухмыльнулась. — И змею я нашла — через интернет. Забрала и отдала Женни. Жаль, что эта змея не укусила ни Аньку, ни ее хахаля.

— Тебе стало бы легче тогда?

— Легче! — Влада хищно оскалилась. — Намного легче, потому что нечего ей быть Анечкой, когда я просто «Эй ты!». Трупы не бывают Анечками.

— Это Женни убила твоего брата.

Влада отшатнулась от Виктора, потом вскочила и бросилась на него, и он испугался, как будто на него напала целая стая африканских бумслангов… или бушменов… нет, все-таки бумслангов. Сержант Солонская умелым захватом перехватила Владу за шею и силком усадила обратно.

— Задержанная, ведите себя спокойно. Сейчас будем составлять протокол. — Виктор пододвинул к себе ноутбук. — Сержант, пригласите сюда судебного медика Пилецкую.

Зазвонил телефон. На дисплее номер Никиты Радецкого, и Виктору, конечно, сейчас совсем не до Никиты, но не взять трубку нельзя.

— Никита, я занят, — скороговоркой говорит Виктор, но Никита не слышит.

Он почти кричит в трубку о записке, о звонке, о том, что пропала Аня. И ее нигде нет, телефон не отвечает, и надо что-то делать.

Виктор слышит странный звук.

Влада смеется, глаза ее горят темным огнем. И Виктор понимает, что тут нужен, похоже, не судебный медик, а психиатр.

* * *

Аня открыла глаза. Горло саднило, голова болела, абсолютная тьма окружала ее, и вокруг не было пространства, она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Ей показалось, что она находится в каком-то деревянном душном ящике. Но как она сюда попала?

Вот она сидит на кухне у Никиты, смотрит фотографии.

Аня вспомнила. Звонок, сборы впопыхах, радость оттого, что она будет полезна Никите и он выспится, пока она быстренько решит все проблемы. И огни аптеки впереди. И знакомое лицо человека, которого видела каждый день. Саня Орлов, программист из их магазина. Она еще очень удивилась, встретив его в такой час рядом с аптекой. Удивилась, да.

А потом тьма.

— Эй! — Аня постучала в доски над головой. — Эй, тут есть кто-нибудь?

Ответом ей была тишина, сквозь доски пробивался слабый свет, и это утешало. Значит, она не под землей. Ну, то есть даже если предположить, что это гроб, то он не зарыт.

— Эй, кто-нибудь меня слышит?

Такая тишина, наверное, бывает на дне Марианской впадины.

Аня чувствует, что задыхается. Ее охватывает паника, и подступает тьма.

— Нет.

Аня заставляет себя успокоиться. Воздуха достаточно, он поступает сквозь щели в досках. Тьма относительная, если приникнуть к щели, то виден бетонный потолок, источник света где-то справа, и это хорошо. Было бы гораздо хуже, если бы ящик был зарыт или было совсем темно.

Аня выровняла дыхание и заставила себя полежать абсолютно спокойно. Нет, от удушья она не умрет, а вот пить хочется, и весьма. Она попробовала толкнуть доски вверху, но они не поддались. Аня вдруг вспомнила, как в фильме «Убить Билла» Ума Турман разбивала крышку гроба костяшками пальцев, но тот иностранный гроб был просторный, и хватило места для короткого замаха, а здесь совсем узкий ящик. Да и гроб в том кино был хлипкий какой-то, а тут нормальные доски — «пятерка», их не прошибешь просто рукой. Хорошие доски, может быть, купленные в их магазине.

Ане хочется пить и очень страшно. Несмотря на то что смерть от удушья ей не грозит, без воды она долго не протянет. А ее запросто могли оставить здесь, чтобы она умерла медленно, сгорая от жажды.

Аня уперлась коленями в доски, но они даже с места не сдвинулись — либо прибиты хорошими гвоздями, либо сверху лежит что-то тяжелое.

И она больше не увидит Никиту.

А если ее найдут, она будет лежать здесь в луже собственной мочи. Худшего и придумать невозможно.