— Понимаю. Мне нужно было исчезнуть на время. Когда я все это переварю, обязательно тебе расскажу.

— Козёл! — продолжает девушка, не слушая меня. — Не-е-ет, Макс! Ты не козёл! Ты самый настоящей мм… М-м-м…

Толкает меня, пытается ударить ногой, но я больше не даю ей говорить, прорываясь в рот языком, накрывая, сминая, собирая слезы.

Её мягкие, тёплые губы моментально топят лёд, образовавшийся вновь на своём законом месте. Её упрямый острый язык распаляет до умопомрачения. Лишь мысль о том, что Ксюше нельзя, хоть как-то помогает не сорваться. Кладу ладонь на небольшой животик, чтобы напоминать себе: «Запрещено. Беременна!» Глажу его пальцами, она шмыгает носом, но постепенно расслабляется.

Ненадолго!

Прижимаясь ко мне, Ксюша делает вдох, и её глаза вновь наполняются огнём. Он буквально заполняет зрачки, утягивая меня за собой. Тону, теряюсь и пропускаю удар.

— Бля-я-я!!! — со стоном сгибаюсь пополам.

Мне прилетает коленом прямо по яйцам.

— Что ж ты делаешь?! М-м-м… Что ж так больно…

— Я ведь просила тебя! Я просила, сделать так, чтобы я никогда не узнала, если ты будешь трахать кого-то на стороне!

Ошалело смотрю на девушку, не понимая, откуда такое обвинение. Разгибаюсь и вопросительно смотрю на неё. Молчит и тяжело дышит, комкая край футболки.

— Детка, ты о чем? У меня не было никого. Больше месяца, Ксю. Никого!

— От тебя несёт другой бабой! — разворачивается и идёт в спальню.

Я за ней. Достаёт свою спортивную сумку и начинает яростно складывать в неё вещи. Наблюдаю от двери, понимая, что никто никуда не идёт.

— Далеко собралась? — интересуюсь у неслышащей меня за своей истерикой девушке.

— Домой! Можешь дальше пропадать на сутки, хоть на недели! Спать, с кем хочешь! Только это все без меня, Макс. Я не могу так больше. Мне о ребенке нужно думать.

— Ты никуда не идёшь, — ставлю перед фактом, стараясь говорить спокойно. — Я ни с кем не спал. Откуда этот бред в твоей голове?

Зло бросив очередную шмотку в раскрытую сумку, Ксюша подошла и ухватилась за мою рубашку, задирая её вверх, прямо к лицу.

— Запах, Макс! — она бьёт меня кулачком по груди и снова собирается плакать. — На тебе запах чужих женских духов.

— Я повторяю тебе ещё раз! Я ни с кем не спал! Посмотри на меня! — повышаю голос.

Девушка, наконец, обращается в слух.

— Я похож на человека, который всю ночь с кем-то трахался?! Да у меня встаёт сейчас от одного слова «секс»! Ксюш, послушай. Мы были на встрече с деловыми партнёрами Дрейка. Потом повезли их в сауну. Она нервно выламывает пальцы.

— Для японцев вызвали проституток, сами сидели бухали.

По глазам вижу, не верит ни единому слову. Делаю шаг к ней, она от меня и упирается ногами в кровать. Бежать больше некуда. Тут же пользуюсь моментом, обнимаю за талию, целую в лоб.

— Я соскучился, девочка моя. Не убегай. Выслушай. Пожалуйста.

Кивает, и я продолжаю объяснять. Пытаюсь донести, достучаться. Она уже ревет, не пытаясь скрыть своих слез, стискивает на спине рубашку и ругает меня последними словами.

— Успокойся, я прошу тебя, — шепчу ей. — Не хочу, чтобы вы снова попали в больницу. Я сейчас схожу в душ и смою с себя все запахи, что так тебе не нравятся. Хорошо?

Молчит.

— Ксюш, — зову снова. — Не уходи… Не могу без тебя, — набираю в грудь больше воздуха. — Выходи за меня, маленькая. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

— Нет, — отвечаю ему, хлюпая носом.

— Ксюш, — шепчет Макс мое имя с мурлыкающими нотками в голосе. — Выходи за меня? — улыбается и трется носом о щеку.

— Нет, — а сама жмусь к нему сильнее. Соскучилась.

— Почему? — интересуется мой мужчина.

— Сходи в душ, — прошу и отстраняюсь. — Пожалуйста. Не могу… — внутри вновь поднимается волна обиды и ревности.

— Ты не веришь мне, да? — Максим особо не торопится выполнять просьбу.

— Макс! — кричу изо всех сил. — Уйди! В душ! — отворачиваюсь и снова реву. Дурацкие гормоны! Сколько можно плакать?

У меня за спиной громко хлопнула дверь, но я почему-то все равно не решилась сразу обернуться. Через секунду она вновь открылась и сильные мужские руки бережно, но крепко прижали к широкой груди.

— Никуда я не уйду. Не дождёшься! — дышит мне в макушку этот невыносимый засранец. — Хочешь, чтобы я принял душ?

Киваю и визжу, выплескивая море эмоций, накопившихся во мне за последнее время. Максим подхватил меня на руки и понес ванную. Прямо в одежде поставил в поддон и ехидно улыбнувшись включил воду. Хорошо хоть, теплую!

Вдруг стало так хорошо.

Мокрые вещи прилипли к телу, но это не доставляет дискомфорта. Меня стало отпускать. Не последние двое суток. Нет. Весь период наших отношений. Постоянные эмоциональные качели, потом его заключение, больница… Сейчас смотрю на Максима и никого больше рядом с собой не вижу. Заносчивый, иногда совершенно невозможный, с тяжелым характером, но такой любимый. Это чувство окончательно завладело мной, лишая последней возможности сопротивляться.

Мужские губы накрыли мои. Макс тоже не стал раздеваться. Стоим, как два дурака, под душем в одежде и не можем оторваться друг от друга, жадно дыша одним воздухом, и нам мало!

Максу стоит огромных трудов сдерживать себя. Голодный, соскучившийся зверь внутри требует внимания. Но мужчина контролирует каждое движение. Его грудь ходит ходуном от частого глубокого дыхания. Хищные карие глаза заволок туман желания, которое ему все труднее контролировать. Чуть подрагивающими от переполняющих чувств пальцами расстегиваю его мокрую насквозь рубашку. Помогаю снять. Провожу ногтями по плечам, спускаюсь по сильным рукам.

— Что ты творишь?! — хрипит Максим и больно кусает за нижнюю губу. — Нельзя, — рычит скорее на себя.

Рубашка упала вниз нам под ноги.

— Я согласна, — шепчу прямо в его жадный до поцелуев рот.

Замирает. Непонимающе на меня смотрит. Связно мыслить у моего мужчины сейчас совсем не выходит.

— Слышишь меня? Согласна, — повторяю и тянусь к нему сама.

Глаза Максима вспыхивают чем-то невероятным. Словно в них взорвались миллионы крошечных фейерверков. Вода капает с волос, течет по носу, губам, подбородку. Тянусь и собираю эти капли, глотая, и ловлю его губы своими. Подтягиваю за шею ближе, провожу по ней языком. Макс вздрагивает и крепко сжимает пальцы на моих бедрах.

— Что же ты делаешь, невозможная девчонка?! — вновь полурык-полустон обдает мою кожу жаром.

Не слушаю, расстегивая ремень и замок на брюках.