Были и другие признаки, которые должны были насторожить англичан, а два из них особенно уместны для данного повествования, поскольку связаны с Джонни Оуэнсом. Когда мы расстались с ним в октябре 1939 года, он только что вернулся с явки с капитаном Риттером в Брюсселе и Антверпене с взрывателями, укрытыми в деревянных брусках, и информацией о трех агентах абвера, пропущенных в ходе облавы Скотленд-Ярда. 18 и 19 декабря он также встретился в Антверпене с Риттером, которого опять сопровождал майор Брассер. Он привез с собой «игровой материал», подготовленный его хозяевами из МИ-5, и еще 18 сообщений по самым разным вопросам, от такой жизненно важной, как расположение бензохранилищ в Бистон-Бромвиче (где, по слухам, хранилось 20 миллионов галлонов высокооктанового бензина и смазочных масел) до «случайных сведений» о слухах, что подводная лодка была захвачена неповрежденной в Ла-Манше.

Для МИ-5 игра со Сноу продолжалась без заметного прогресса. С другой стороны, согласно Риттеру, это был самый продуктивный период для Джонни. Он продолжал отправлять радиограммы почти ежедневно, хотя, конечно, часть его деятельности направлялась «Двойным крестом». Он все же сумел вновь приехать на континент на пять дней с 6 по 11 февраля 1940 года, на сей раз чтобы рассказать Риттеру о тех сведениях, что ему удалось вытащить прямо из-под носа у англичан из их собственного сверхсекретного ведомства.

Он сумел завербовать У.Н. Рольфа, британского бизнесмена, работавшего на МИ-5. От Рольфа он стал получать серьезную разведывательную информацию, впервые исходящую к немцам непосредственно из секретного ведомства и раскрывающую нескольких бельгийцев и голландцев (включая служащих авиакомпаний «Сабена» и КЛМ), которые, по данным Рольфа, работали на англичан на континенте.

В конце марта – начале апреля, когда подходило время открыть карты, англичане поручили Сноу продолжить сбор компромата, и Риттеру было послано приглашение встретиться в Брюсселе 5 апреля. Но тогда немцы были по горло заняты работой над «Учениями на Везере», а также над проектом вторжения в Нидерланды, стоявшие следующими на очереди в планах Гитлера. Риттер ответил, что не сможет встретиться с Джонни в апреле, и рекомендовал ему не предпринимать никаких поездок на континент потому, что «в период с 1 апреля и до конца месяца ожидается крупнейшая наступательная операция».

Недвусмысленное заявление майора Риттера пробудило любопытство хозяев Джонни, и они велели ему ехать, несмотря ни на что. Риттеру пришлось срочно ринуться в Брюссель.

Было 6 апреля, и оставалось всего три дня до высадки в Норвегии и пять недель до начала вторжения в Нидерланды. В ходе встречи выявилась поразительная информация.

Риттер прямо заявил Джонни, что это их последняя встреча, во всяком случае, до тех пор, пока они не найдут незатронутого войной безопасного места. Со дня на день в Европе начнется большая война, сказал он, которая коснется всех городов, в которых они обычно встречались.

– Вы имеете в виду Брюссель и Роттердам? – спросил Джонни. – Вы собираетесь…

Риттер прервал его:

– Похоже, что скоро единственным местом на земле, где мы сможем увидеться, будет какое-либо пиратское судно посреди Ла-Манша. – Это походило на шутку, но Риттер не шутил.

Более важным и прямо указывающим на Норвегию было другое обстоятельство. Подставной радист, освоивший почерк Оуэнса и работавший на ключе вместо него, значительно расширил свою деятельность в допустимых для него рамках. Поскольку он регулярно связывался с радиоцентром абвера в Вольдорфе и хорошо изучил «голос» радиостанции и почерк многих радистов, он стал регулярно прослушивать Вольдорф и записывать не только сообщения, адресованные Сноу, но и обмен радиограммами с другими агентами.

В начале апреля этот радист, обладающий острым слухом, обнаружил активный радиообмен, заинтересовавший его как своей интенсивностью, так и направленностью. Это был радиообмен Вольдорфа с «Видаром», одним из двух немецких шпионских кораблей, курсировавших в норвежских водах в ходе подготовки «Учений на Везере». Хотя это и было явным указанием, оно было проигнорировано. Из загадочного присутствия «Видара» вблизи Норвегии не было сделано никаких заключений, как не было сделано выводов из активного радиообмена, все увеличивающегося с приближением часа вторжения.

Хотя и Джонни невольно дал англичанам намек, британская разведка не воспользовалась возможностью получить необходимую информацию и не попыталась раздобыть через Сноу более подробных сведений.

А затем начался адский шум. В 5.35 утра 10 мая, ровно через месяц после оккупации Норвегии, гитлеровская армия начала на западе наступление по широкому фронту от берегов Северного моря до южных границ Люксембурга. Уже в течение первой недели Джонни лишился всех своих континентальных явок: Роттердам был разрушен 14 мая в ходе первого в эту войну сокрушительного налета авиации, Антверпен и Брюссель были захвачены немцами 17 мая.

Больше никаких явок с доктором Рантцау!

Перед лицом этих грозных событий, когда англичане впервые стали использовать все возможности своих разведывательных служб, чтобы ориентироваться в этой бешено меняющейся обстановке, Сноу стал проходной пешкой в игре. Представлялось заманчивым использовать его не только для получения информации от его немецких друзей, но и для более глубокого внедрения в германскую разведку. Было сделано резонное заключение, что абвер попытается использовать триумфальное продвижение немцев на Западе для расширения своей шпионской сети в Англии.

В этот период, на девятом месяце войны, «Двойной крест» практически не имел почвы под ногами. Помимо Сноу, у них был лишь один активно действующий двойной агент, провалившийся агент из стойла капитана Диркса, а теперь надежное орудие «XX» с новой кличкой Рейнбоу[87]. Он пытался дезинформировать Диркса правдоподобными данными о состоянии британской ПВО, а также промышленной и экономической информацией (почерпнутой из ежедневных газет). Его донесения были столь незначительными, а прикрытие столь ненадежным, что Диркс едва ли проявлял хоть какой интерес к нему.

В этой ситуации оставался лишь Джонни. Были предприняты меры, чтобы сохранить его связь с Риттером, несмотря на потерю всех их прежних явок.

Эта связь продолжалась, но только по радио. 11 апреля Риттеру сообщили, что Джонни отправляется в поездку, охватывающую Саутгемптон, Борнмут, Одихэм, Вустер, Бриксем, Пэдстоу, Илфраком, Эксетер, Йоувил, Уорминстер, Глостер, Бистер и Оксфорд, и запросили, нет ли специальных вопросов по этим пунктам. Риттер немедленно опросил своих клиентов и радировал Джонни список заказов.

16-го Риттеру сообщили об отправке французских и канадских войск в Норвегию. 18-го он получил сводку якобы планов Великобритании в отношении Норвегии, Голландии и Бельгии.

Но возможности для личных встреч, похоже, минули.

Затем Джонни предложил в качестве альтернативы Лиссабон, поскольку, по его словам, Риттер мог приехать на явку в любое место Европы. Он сообщил, что сможет выехать в Португалию под предлогом поиска там новых клиентов для своей фирмы взамен утраченных в Голландии и Бельгии. Предложение было принято, и 9 мая Риттеру было отправлено донесение: