Чан-Чан был столицей прибрежной империи чиму, включавшей в себя к моменту инкского завоевания большинство северных долин. От Мотупе на юг до самой Касмы все речные оазисы соединялись дорогами, проложенными через разделяющие их пустынные районы. Южнее лежала территория других, более мелких государств, также достаточно цивилизованных. Именно это позволило инкским завоевателям за короткое время объединить всю страну в единую империю, создав пирамидоподобную бюрократическую структуру управления, вершиной которой был Сапа Инка, или Единственный Инка.

Первым Инкой стал Манко Капак. Мы не знаем точно, когда жил и властвовал этот правитель, так же как почти ничего не знаем о семи последовавших за ним Инках; считается, что их правление покрывало период с 1250-го по 1438 год и что они происходили из Куско на Центральном плоскогорье, хотя существует местное поверье, будто бы они пришли с островов озера Титикака. Теория Бингэма о том, что они пришли из Мачу-Пикчу, сейчас, по всей видимости, опровергнута, поскольку этот горный город отнесен к позднеинкскому периоду. На протяжении всего периода существования империи инков их столицей оставался Куско. Сапа Инка являлся божественным символом бога Солнца, которому они поклонялись; тесный бюрократический кружок его чиновников принадлежал к одиннадцати королевским ayllus (айлью, родам), а частью, через институт наложниц, был продуктом его собственных чресел; наследование велось через кровосмесительный брак с одной из его сестер – Койей, или законной королевой.

Нет никаких доказательств, что империя инков создавалась по причине нарастающего демографического давления. Как и у нордических рас, экспансионистский рывок инков, скорее всего, явился результатом воздействия климатических условий. Инки были горцами, а значит, в избытке обладали живостью и энергией, а местная фауна ограничивалась ламой, альпака и викуньей. Если прибрежные жители, в естественном страхе перед Солнцем среди мертвящей сухости своей пустынной полосы, создали культ Луны, то инки на своих горных лугах рассматривали Солнце как источник тепла и света, а также воды от тающих снегов, поддерживающей зелень лугов и жизнь животных. Логично предположить, что первоначальная побудительная причина заключалась в экономической выгоде, подкрепленной военным могуществом, началом которого инки обязаны великому строителю империи Пачакути. Действенность складывающейся системы, как политической, так и военной, реально проявилась во времена правления именно этого Инки, который объединил и развил в своих собственных целях уже существовавшие в доинкской культуре институты, главным образом принадлежавшие империи Чиму.

В 1445 году, менее чем за сто лет до прибытия испанцев, Пачакути Инка Юпанки (девятый Инка) начал завоевание районов вокруг озера Титикака. Далее расширение территории продолжалось безостановочно. Инки умело использовали пропагандистские приемы, а снабжению армии помогала развитая сеть военных дорог. Всеобщая воинская повинность помогала формировать армию на основе суровой дисциплины. Вся военная элита принадлежала к роду самого Инки, они смотрели на него как на главу семьи, их положение в таком жестко организованном обществе полностью зависело от него, а значит, он мог рассчитывать на их абсолютную лояльность. Рядовые солдаты были вооружены бронзовыми боевыми топорами или булавами, каменными или бронзовыми, на деревянных рукоятях, а также пращами, копьями и дротиками. Солдаты с восточных равнин были вооружены также луками и стрелами; для защиты у них были деревянные щиты, покрытые кожей или тканью, хлопковые или тростниковые шлемы и стеганые доспехи.

Каждая вновь завоеванная провинция сразу же реорганизовывалась по инкскому образцу. Инкские чиновники становились во главе существующей местной системы управления, а верность местных чиновников обеспечивалась содержанием их сыновей в Куско в качестве заложников. Официальным языком становился язык кечуа, а официальной религией – солнцепоклонство, причем сам Инка выступал в роли земного воплощения божества. Если местное население перед лицом столь резких перемен упорствовало в неподчинении, людей целыми группами переселяли в те районы, которые были умиротворены уже давно и где население путем обработки общественного сознания приведено было в полную покорность; их место занимали поселенцы с коренных инкских земель, абсолютно лояльные режиму, известные как mitimaes. Система эта являлась практически безотказной, особенно с учетом того факта, что в первую очередь инки покорили горные племена, долину за долиной, и лишь потом завоевали более густонаселенную прибрежную полосу, где каждая речная долина породила собственный город-государство или какую-либо иную форму централизованного управления, контролирующего ирригационные системы и водоснабжение. За завоеванием следовало налогообложение, а поскольку десятая часть населения призывалась в армию инков, а бюрократическая система требовала, по подсчетам, 1331 чиновника на каждые 10 000 населения, огромное значение приобретало наращивание производства.

Цель эта достигалась путем нещадной эксплуатации населения, путем быстрого развития существующих ирригационных систем и террасного земледелия, а также интенсивного использования удобрений, в особенности залежей гуано на прибрежных островах, где поселения морских птиц – в основном различных видов пеликанов и бакланов – охранялись законом. Как во всех аграрных обществах, зависящих от крупномасштабных ирригационных систем, социальная система империи нуждалась в суровом авторитарном управлении, подкрепленном таким же авторитарным, хорошо организованным религиозным культом. Поэтому каждая новая провинция в первую очередь обзаводилась храмами и крепостями, наряду с муниципальными бюрократическими строениями. И хотя инки строили много, все их строения выглядели исключительно функционально, и ни в мастерстве каменной кладки, ни в качестве отделки им не удалось превзойти более ранние культуры или даже сравниться с ними.

Однако в дорожном строительстве равных инкам не было. Парадоксально, но именно их великолепная сеть шоссейных дорог сделала возможным завоевание испанцами страны. Королевские дороги инков протянулись на три тысячи двести пятьдесят миль от Кито на севере до Тальки в Центральном Чили, преодолевая 35° по широте. Это были военные дороги, и для сохранения империи они имели столь же важное значение, как дороги, сооруженные для римских легионов. В прибрежных районах улучшались и наращивались дороги империи Чиму и других городов-государств, и ко времени прихода испанцев основная дорожная артерия достигла длины две тысячи пятьсот двадцать миль и ширины около 24 футов. С Андским шоссе ее связывали боковые соединительные дороги. Вьючные тропы для лам круто поднимались на высоту до 15 600 футов. Через глубокие речные ущелья переправлялись на веревочных канатах, иногда достигавших толщины человеческого туловища, которые ежегодно обновлялись. По всей длине дорог через каждый topo (4,5 мили) ставились дорожные указатели, а примерно через каждые двенадцать миль располагались здания для отдыха (tambos) Инки и его свиты во время его путешествий по империи; некоторые из них представляли собой настоящие крепости со складами оружия и всего необходимого снаряжения для передвигающейся налегке армии, направляющейся на усмирение бунта. На маленьких почтовых станциях, расположенных примерно через каждые пять миль, жили бегуны (chasquis); эти люди, одетые в заметные издалека клетчатые туники, могли передавать депеши с невероятной скоростью – сто пятьдесят миль в день. Устные сообщения часто сопровождались передачей кипу (quipu), и, хотя первоначально эти шнуры с узелками служили для учета дани и содержимого правительственных складов, вероятно, они могли передавать и какой-то цифровой код для сообщений. Полоска королевской бахромы обозначала, что депеша исходит непосредственно от самого Инки.