— Все, — сказал Стас, — Маня уехала. Мани здесь больше нет. А вилку отдай. Вилкой человека убивать неудобно.

Аня уткнулась в кожаный плащ и зарыдала.

* * *

Когда Аня проснулась, было уже десять часов утра. Она никогда так поздно не просыпалась. Наверное, это было потому, что в Лондоне было всего семь. Дождь перестал, и сквозь мокрые ноябрьские сосны проглядывало встающее солнце.

Было очень странно — папы нет, а солнце по-прежнему восходит.

Аня оделась и сошла вниз, в гостиную, и оттуда — в зимний сад. Двери в зимнем саду открывались наружу, Аня толкнулась в них и вышла во двор.

Вдалеке дворник сметал с черного асфальта желтые листья, да около ворот маялся охранник с автоматом.

Аня подошла к охраннику и спросила:

— Вы бандиты?

— Не, — удивился охранник, — мы СОБР. А вон те — не СОБР.

Аня повернула голову и увидела двух ребят, играющих в футбол. Кажется, вчера они были в машине сопровождения.

— Их Стас оставил, — добавил охранник, — сказал, чтобы вы без них никуда не ездили.

Ребята подошли поближе. При свете дня они были симпатичные и совсем не страшные, только очень уж коротко стриженные. На улице было уже холодно, и ребята были в теплых тренировочных фуфайках и перчатках.

— Игорь, — представился тот, что подлинней, — я раньше вашего отца возил, Анна Семеновна, — а это у нас Баклажан. Ой, то есть Петя.

Игорю было лет двадцать пять, он был очень хорошо развит физически, но, странное дело, производил впечатление почти ребенка. И дело было не в его круглом лице и веснушчатом носе, а скорее в удивительном простодушии карих глаз. Второй был совсем смешной, маленький и гибкий, как тринадцатилетний мальчишка, и в перепачканных рукавичках он сжимал футбольный мяч.

— Проводите меня, — сказала Аня, — до того места, где его взорвали. Это ведь недалеко?

Ребята переглянулись, потом кивнули.

* * *

На месте, где взорвали отца, был иссеченный осколками асфальт и много-много битого стекла. Машину уже увезли, а кровь, наверное, смыл дождь. Пока Аня лазила по кустам, мимо нее проехала белая серебристая «Мазда». Игорь и Петя напряглись, но «Мазда» чуть притормозила и проехала мимо.

Когда Аня вернулась домой, «Мазда» стояла на асфальтированном пятачке перед домом, а в гостиной пил чай улыбчивый молодой человек в черном свитере и черных брюках.

— Здравствуйте, — сказал человек, — я следователь Арлазов. Николай Арлазов. Вас ведь Маша зовут, если не ошибаюсь.

— Меня зовут Аня.

— А, ну все равно. Вы давно проживаете с покойным?

— Я его дочь.

Следователь смутился.

— А… э…

— Я ее вчера выгнала, — сказала Аня, — приехала из Англии и выгнала.

— А вы… много времени провели в Англии?

— Восемь лет.

— И вы восемь лет не видели отца?

— Он приезжал в Англию. Пять раз.

Отец приезжал чаще. Гораздо чаще. Но виделась она с ним только пять раз.

Аня взяла стул и села напротив следователя.

— Вы жили с матерью?

— Да.

— И почему вы приехали сюда?

Аня вспомнила вчерашнее предупреждение Стаса — «не общаться со следователями». Ну и пусть. Стас ей не отец.

— Он попросил меня приехать.

— А мать?

— Она умерла год назад.

— Отец вам написал? Или позвонил?

— Он позвонил. Вчера. Попросил меня прилететь. Ну, я поехала в аэропорт и прилетела.

— Вы прилетели лондонским рейсом? — спросил следователь.

— Нет. Лондонский рейс уже улетел. Я посмотрела, что если я куплю билет во Франкуфурт, я из Франкфурта успею сделать connection до Москвы. Я прилетела из Франкфурта.

Следователь взглянул на нее с внезапным подозрением.

— Он позвонил вам домой?

— Нет. На мобильный.

— И где вы были?

— В LSE. London School of Economics.

— И вы не заезжали домой?

— Нет, я поехала в аэропорт.

— Что же он такое вам сказал?

— Ничего. Просто попросил приехать.

— Простите, Анна Семеновна, но это нелогично. Ваш отец позвонил вам, когда вы были на занятиях. По вашим словам, вы, не заезжая домой, бросились в аэропорт. Багажа у вас с собой нет?

— Нет.

В Heathrow ее досмотрели очень тщательно, потому что у нее не было багажа.

— Ну вот видите. Вы помчались в аэропорт сломя голову, даже не узнав, не опоздали ли вы на московский рейс, и в результате летели с пересадкой. А вы говорите, что отец вам ни о чем не сказал.

— Он просто попросил приехать.

Теперь Анна поняла, о чем говорил Стас, когда советовал не разговаривать с полицией. Она рассказала следователю чистую правду. Отец позвонил и попросил ее приехать. У него был совершенно спокойный голос. Он даже не сказал «приезжай немедленно». Он сказал: «Я хотел бы тебя повидать». Она спросила: «Когда?». Он ответил: «Хоть завтра».

Она ждала этого звонка восемь лет. Шесть раз по триста шестьдесят пять дней и два раза по триста шестьдесят шесть. И в каждом дне было двадцать четыре часа, в каждом часе было шестьдесят минут, и каждую минуту она ждала этого звонка. Поэтому она взяла такси и поехала в Хитроу. Следователь никого не ждал восемь лет. И поэтому ему казалось, что отец сказал ей что-то очень важное. Небывалое.

Конечно, небывалое. Он сказал: «Мне надо тебя видеть».

— Вас встречали в аэропорту? — спросил следователь Арлазов.

— Да.

— Кто?

— Не знаю, — ответила Аня, — по-моему, какие-то сотрудники отца. Я… я не помню. Они сразу сказали, что его… больше нет.

— Как звали сотрудника?

— Я… не помню.

Следователь Арлазов смотрел на нее с удвоенным подозрением. Аня поняла, что сделала еще одну глупость. Следователь наверняка узнает, кто привез ее на дачу. Вон, охранники скажут. Которые у ворот. Стас с его черным «БМВ» и охранниками в снежно-сером камуфляже не тянул на сотрудника отца. Вряд ли он даже был его партнером. Партнер — это английское слово. А для таких отношений, что были между отцом и Стасом, английских слов, вероятно, нет. Потому что в Англии нет таких отношений.

Следователь решит, что Стас запугал ее.

— У вас есть какие-нибудь предположения, кто мог его заказать? — спросил следователь Арлазов.

— Заказать? В каком смысле — заказать?

Она не знала этого слова. Она слишком долго прожила в Англии.