В этот момент он почувствовал раздражение.

— Черт побери, то, за кем я ухаживаю, касается только меня, — сказал он. — И если какой-то болтун — скажем, мой старый приятель Лейзонби — что-то рассказал тебе, то еще немного, и я разберусь с ним.

Она отвернула голову.

— Ты не должен винить Лейзонби.

— Тогда кого же?

— Не имеет значения, — прошептала она. — Просто я помню то, что ты сказал тогда в книгохранилище Общества Сент-Джеймс.

Джефф прикусил язык, пытаясь вспомнить все, что они обсуждали в тот день. Видимо, он молчал слишком долго.

Анаис взглянула на него.

— Джефф, я еще раз тебя спрашиваю — ты ухаживаешь за кем-нибудь еще? — спросила она. — И пожалуйста, подумай, прежде чем ответить.

Он почувствовал прилив разочарования — и немалую досаду.

— Ну, в общем, да, — признался он.

— Для леди, о которой идет речь, это слишком расплывчатый ответ, — заметила она.

Джефф почувствовал, что краснеет, как нашкодивший школьник.

— Как только мы вернемся, я принесу леди свои извинения, — пообещал он. — Ей сразу же станет легче.

Но глаза Анаис были печальными.

— Ты не можешь быть в этом уверен, — сказала она, приблизив к нему голову и закинув на него ногу. — Джефф, давай это будет нашей тайной. Я не могу допустить, чтобы пострадал кто-нибудь еще. И, знаешь, этот жар между нами перегорит. Нам предназначено идти разными путями.

Он почувствовал, что глубоко в горле у него возник ком.

— И ты сможешь вот так легко полюбить другого, Анаис? — прохрипел он.

— Я не знаю, — сказала она. — Знаю лишь, что обещала своей… своей семье, что выйду замуж за одного из людей, предсказанного мне прабабушкой. И если я когда-нибудь найду подходящего человека, то выйду за него.

— Тебе уже двадцать один, Анаис, — мягко напомнил он. — Ты провела много времени в Тоскане. И до сих пор так и не нашла своего возлюбленного из мечты.

— Спасибо Джефф, что напомнил мне, как основательно я засиделась в девицах, — сказала она, хотя в ее голосе было немного горечи. — Но речь не обо мне. Это ты оставил в Лондоне раскаленное железо на наковальне. Я была и тем, и другим и знаю, что это ранит. Тебе надо позаботиться о том, чтобы тот, кто не заслуживает этого, не сгорел.

Он понял, что она права. Он задумался об этом и не сказал ни слова. Но в душе он проклял свое нетерпение в тот день в Храме. Он был рассержен на Рэнса и испытывал жалость к леди Анише. Он сам ввязался в это. Он сделал то, чего не сделал Рэнс, — и теперь сожалел об этом.

Однако Анаис заговорила снова.

— Между прочим, мне уже двадцать два, — сказала она неестественно веселым голосом. — На прошлой неделе был мой день рождения.

— Как и мой, — спокойно сказал он. — Полагаю, это были близкие даты, не так ли? И ты не засиделась, любимая. Ты в самом расцвете.

— Хмм, — фыркнула Анаис.

Он сделал паузу и провел кончиком пальца по ее бедру, прямо по красивой татуировке, которая отметила ее судьбу так же, как и его знак.

— Я не поверил Лейзонби, когда он сказал, что ты носишь метку, — пробормотал он. — Я не мог представить, что есть семья, которая может так отметить женщину. Но он уверял меня, что видел ее.

— Он солгал, — категорически заявила Анаис.

Джефф уставился на нее.

— Что? — недоверчиво спросила она. — Неужели ты думаешь, что я показала свою голую задницу Лейзонби?

— А это не так?

Она расслабилась, опустила голову ему на грудь и почти покровительственно положила руку ему на сердце.

— Ну хорошо, полагаю я бы сделала это, если бы это было необходимо, — задумчиво сказала она. — В конце концов, за свою распутную жизнь он видел немало голых попок.

— О, несомненно, — угрюмо согласился Джефф.

— Он тоже не мог до конца поверить в то, что у меня есть эта метка, — призналась Анаис. — И я предложила ему прислать одну из его служанок. Он попросил взглянуть на мою наготу свою экономку — огромную бой-бабу с таким жутким акцентом, что им можно было заколачивать гвозди, — и она взглянула и сразу же поняла, что это такое.

— Ага. — Джефф почувствовал странное облегчение, услышав это.

И все же она сказала, что показала бы татуировку Лейзонби, если бы это было необходимо. Он понимал, что Анаис верна долгу, и уважал ее за это. Но в данный момент эта черта ее характера выводила его из себя. Она была сильной; кем бы он ни был, он столкнулся с серьезным противником. Джефф расслабил руку и притянул Анаис к себе.

— Может быть, расскажешь о нем, любимая? — пробормотал он.

Анаис слегка напряглась в его объятиях.

— Я думала, что ты не можешь читать меня.

— Я этого и не говорил, — ответил он. — В этом нет необходимости. Я знаю, что тебе нравился твой любовник, Анаис. А еще я знаю, что ты не заслуживаешь разочарования.

Она рассмеялась.

— О, Джефф, после того, что я испытала, думаю, слово «разочарование» исчезло из моего лексикона. И я не хочу говорить о нем. Он не стоит того, чтобы тратить на него то недолгое время, которое нам осталось провести вместе.

Ну вот, опять. Эта фраза, которую он уже почти ненавидел.

Джефф чувствовал, как его дни с Анаис проносятся мимо, и он очень хотел притянуть их к себе и держать в узде, словно они были упряжкой лошадей, которой можно каким-то образом управлять. Но это подвергло бы опасности Шарлотту и Жизель и поставило бы под угрозу их миссию.

— И все же ты когда-то любила его, — сказал он скорее себе, чем ей. — Он был мужчиной, которому ты поверила.

И я… я непонятно почему жутко ревную.

В течение долгого времени она молча лежала в его объятиях, и он подумал, что скорее всего она промолчит. Затем она вздохнула.

— Он был моим флорентийским мастером фехтования, — наконец сказала она. — Человек, которого Витторио нанял, чтобы обучать меня.

Джефф почувствовал, что у него сжалось сердце.

— Господи! — воскликнул он. — Сколько же тебе было лет?

— Семнадцать, — сказала она. — И я не была наивной, Джефф. Я должна была понять, что он собой представляет. Но что я могу сказать? Рафаэль знал, как заставить своего противника потерять бдительность и разоружить.

И все же семнадцать — очень юный возраст, или это так казалось ему.

— И он соблазнил тебя?

— Так уж вышло, — ответила она. — Он сказал, что любит меня, не может без меня жить и хочет на мне жениться. Спустя несколько недель он просто покорил меня своими взглядами и очарованием.

— Лживый подлец, — проворчал он себе под нос. Теперь она погрузилась в воспоминания.