— Многозначительно уточнил Лис. — Наши, слава Соломону, целы. Тьфу-тьфу-тьфу.

Он выразительно постучал костяшками сначала по своей макушке, потом по двери и снова взялся за фанеру.

— Кто-нибудь подержите!

Влад охотно бросился помогать. Я убедился, что здесь прекрасно обходятся без меня, и стал спускаться вниз. От двери донеслось глубокомысленное:

— Фанеру лучше дрелью и на саморезы. Гвоздем ее задолбаешься крепить.

И тут же в ответ:

— Слышь, Воланчик, хватит выпендриваться, где я тебе тут дрель возьму? Держи давай!

Я не стал оборачиваться. Сказано все было беззлобно, хоть и с подковыркой. Вскоре раздался стук молотка.

* * *

Забору действительно пришла хана. Здесь Влад ни капли не преувеличил. Добрая треть стараниями поджигателей и Соломона валялась на земле тщательно перемолотая в щепу. Я поворошил останки ограждения мыском кроссовка. Где-то в этом крошеве затерялись и калитка, и колья, и черепа. Благо обошлось без человеческих жертв.

Думать об этом не хотелось. Делать тоже ничего не хотелось. Я просто стоял и смотрел вдаль. Скоро на самом краю улицы появился знакомый силуэт, облаченный в милицейскую форму. И шел он в нашу сторону. Я дождался его, глянул с вопросом. Он снял фуражку, вздохнул, огляделся, протянул руку.

— Привет, Серег.

— Ну, здравствуй.

Макс пристроил фуражку на место, сказал виновато:

— Не было меня, Богом клянусь, не было. Я еще вчера утром в город уехал. Только сейчас вернулся. — Помолчал, не дождался моей реакции, повторил: — Не было меня. Поэтому они к вам и пошли.

Я кивнул, руку ему пожал. Макс сразу успокоился.

— Сильно погромили?

— Не очень. Забор, поленница, чердачное окно, крыша. Слегка подпалили колодезный сруб.

— А, — он даже обрадовался, — это мелочи. Забор они вам новый поставят, я пригоню. И дрова купят. А с окном что? Камнем что ли?

— Ружьем, — сказал я. — Стреляли они.

— Твою ж мать.

Только этим Макс не ограничился. Были помянуты все родственники деревенских дебилов до пятого колена. Когда он выдохся, спросил с испугом:

— Заявление писать будешь?

Я вздохнул:

— Пса они застрелили.

— Моего? — Парень неожиданно расстроился.

— Викиного. Он себя считал Викиным псом.

— Это да. — Спорить Макс не стал. Просто констатировал: — Сволочи, совсем мозги пропили. Ну я им устрою геноцид. Они у меня на всю жизнь эту свою выходку запомнят.

Я почему-то ему не поверил. Он словно почувствовал это, сменил тему.

— Вы то все целы?

— Все. Нас они пострелять не успели.

— И то хлеб.

Мы еще постояли молча. Говорить было не о чем. Когда пауза стала совсем тягостной, участковый вдруг спросил:

— Я тебе больше не нужен? Можно, я пойду?

Захотелось уточнить: «С каких это пор, ты просишь у меня разрешения?» Сдержался я с трудом. Молча кивнул. Макс не стал дожидаться других указаний, ушел быстрым шагом, почти сбежал.

— Чего он хотел?

Голос Лиса заставил меня вздрогнуть.

— Я не понял. Кажется, приходил убеждать не писать заявление в милицию.

— А ты?

— Я и так не собирался.

Он наклонил голову на бок, задумчиво осмотрел меня с ног до головы.

— Знаешь, Серый, ты меня поражаешь. Все, что я слышал о тебе от других, и то, что я вижу сам, это словно о разных людях. Иногда я тебя не понимаю, иногда мне хочется тебе врезать, но я не могу тебя не уважать. Ты очень странный человек.

Я кисло улыбнулся. Если бы он сейчас спросил, что я сам о себе думаю, я бы не смог высказаться лучше. Странный человек — это, пожалуй, самое точное определение.

Лис не дождался ответа, оглянулся назад.

— Пойдем, — сказал он, — там Влад собирается окно чердачное посмотреть и крышу, надо бы ему помочь.

— Пойдем.

Я выудил из-под обугленных обломков затоптанную красную ленту, удивился, как ей удалось уцелеть в огне, зачем-то сложил, сунул в карман и двинулся к дому первым.

* * *

Ремонт затянулся на два долгих дня. Макс свое слово сдержал. Пригнал местных работяг. Мужики, старательно пряча глаза и шарахаясь от каждого моего движения, сделали все в лучшем виде.

В довесок, в качестве взятки, нам притащили половину задка свиной туши и три десятка яиц. Славка привычно поржал, но от даров отказываться не стал. Сказал:

— Я еще подумаю, какую вам назначить плату.

Сказал всерьез. Стало ясно, что, действительно, подумает.

Вечером мы устроили для себя праздник. Влад намариновал шашлыков. Вика с Верой испекли шарлотку. Открыли Костину банку икры. Перетащили из дома всю выпивку. Я врубил на полную катушку Цоя. Положил на стол бабкину книгу, открыв на странице со светящемся псом. Гулять, так гулять.

Ночью, когда потух костер, Влад изрек, что ему до чертиков надоели эти шпионские игры, выкинул из сарая под яблоню инвентарь, устроил прямо на полу лежанку, утащил за собой Веру, захлопнул дверь. Славка от щедрот предложил подержать свечку, но был неделикатно послан. Проворчал:

— Ну, вот, так всегда… Кому-то везет.

С тоской посмотрел на Вику, на меня, махнул рукой и приказал:

— Шагом марш спать, шаманы. Отдыхать пора. Утром будем убирать.

А утром приехал Костя. Совсем раненько, стрелка часов едва перевалила за шесть. Он мялся на пороге, теребил в руках пакет. Я не выдержал:

— Что там?

Куратор криво улыбнулся.

— Взятка. Не прилично как-то с пустыми руками.

Пакет я у него отнял, показал рукой на кухню, сказал:

— Пойдем туда. Посидим тихонько, ребята еще спят.

Он помотал головой.

— На улице лучше.

— Тогда погоди, оденусь хотя бы.

Костя кивнул, неслышно вышел. Я быстро накинул ветровку, напялил джинсы, вдел ноги в кроссовки. Пакет оставил на столе. Когда выглянул на крыльцо, увидел, что гость мой стоит тут же у дверей, курит, бесцельно глядя перед собой. Вид у него был до страшного отрешенный.

Я закрыл дверь, встал рядом, взял из протянутой пачки сигарету, затянулся и спросил:

— Ты чего так рано?

— Представляешь, — на меня он не смотрел, — никогда не думал, что это будет так. Столько раз под смертью ходил. Столько раз обманывал ее. А она меня догнала тут, в мирной жизни.

Костя щелчком отправил сигарету за перила, резко обернулся.

— Страшно мне! Страшно умирать. Я же всю ночь не спал, дождаться не мог.

Я вздохнул. Умирать не хочется никому и никогда. Я