пробовал целых два раза. Паскудное дело, ничего хорошего. Моя сигарета прогорела почти до самого фильтра, я отправил ее следом за Костиной, шагнул на ступени:

— Давай, посмотрю.

Костя вздрогнул, распрямился, замер передо мной. Я закрыл глаза. Странно это — смотреть с закрытыми глазами? Не находите? Но получалось именно так. Я видел его как на негативе, словно глаза мои стали рентгеном. Ощущение было весьма непонятным, раньше все выглядело не так.

Что случилось за прошедшие два дня? Пожар, смерть Соломона, наведенное дуло ружья что-то сломали во мне. Дар стал ярче, сильнее. Я ощущал его на кончиках пальцев. Я мог им управлять. И я четко осознал, что мать Валерки была неправа. Дар мой вполне способен навредить. Правда, умение это пока не проснулось, не сформировалось полностью. Но оно непременно придет. Позже. Не скоро. И мне от этого открытия стало страшно.

Наверное, у меня изменилось лицо. Костя шумно вдохнул, почти выкрикнул:

— Что там? Все плохо? Говори, как есть. Не надо врать.

Голос его ударил по мозгам. Я поморщился, прикрыл ладонями уши, отстранился.

— Не кричи, все нормально.

— Прости…

Он сбавил обороты.

— Просто, ты так долго молчал, и лицо у тебя было такое… Я испугался.

— Дай закурить.

Я протянул руку, получил новую сигарету, набрал полные легкие отравы и выпустил в небо дымную струю.

— Нормально все у тебя. Операцию, конечно, делать придется. Новое легкое, сам понимаешь, я тебе не отращу. Но и с одним прекрасно живут. Не растет больше опухоль. Замерла. И не будет расти. Я чувствую.

— Значит, жить буду.

Он блаженно улыбнулся, выудил из кармана пачку, вручил мне.

— На, мне они больше без надобности. Завязывать надо с этим делом.

Я понимающе улыбнулся. Сгреб пачку, собрался убрать в штаны и вдруг нащупал там вчерашнюю ленту. В голове появилась шальная мысль — эффект плацебо никто не отменял. Вдруг, это поможет? Вдруг подстегнет силы организма. Люди совсем не знают, на что способны.

Я вынул ленту, положил на крыльцо, прихлопнул ладонью.

— Меняю. Это тебе, оберег, талисман, называй как хочешь. Уцелела же она каким-то чудом в огне. Не сгорела. Носи с собой.

Он воспринял мои слова совершенно серьезно. Взял ленту, свернул ее аккуратно рулетиком и убрал в нагрудный карман, поближе к сердцу, поближе к больному месту. Сказал с чувством:

— Спасибо. — Потом огляделся и наконец-то заметил перемены. — А что тут у вас произошло?

* * *

Рассказ мой Косте совсем не понравился.

— Ты хоть понимаешь, что это не стоит так оставлять?

— Понимаю. И поверь, они уже напуганы. Люди бы их так не испугали. Никто сюда больше не сунется.

Он сплюнул.

— Да я не про местную публику. Я про здешнего участкового. Думаешь, этот гаденыш не знал, что затевается? Думаешь, был не в курсе?

— Догадывался, вероятно. Просто струсил, предпочел уехать потихоньку, чтобы никто не смог его притянуть.

— Он мент!

Костя, был возмущен.

— Он должен был это остановить.

Я махнул рукой.

— Хрен с ним. Что было, то было. Сейчас уже поздно что-то менять.

— Не поздно. Ты как хочешь, а я Льву все расскажу, пусть разберется по своим каналам.

— А этот ваш Лев, он что такой всемогущий?

Костя помолчал. Было видно, что колеблется, раздумывает, сказать или нет. В конце концов, взял меня за молнию на куртке, произнес:

— Сергей, слушай внимательно, больше я тебе этого не скажу.

— Да?

— Никогда не переходи Льву дорогу. Он не умеет прощать. И да, возможности у него куда круче, чем ты можешь себе представить. Если он решит от тебя избавиться, тебе ничто не поможет, даже твой дар. Ты меня услышал?

Я снова повторил:

— Да.

Только интонация была совсем другой.

Напоследок Костя вытащил из кармана бумажку, протянул.

— Прочти, запомни и сожги. Не надо, чтобы Славка видел. Он слабый, хоть и пытается казаться сильным. На него могут надавить.

Я повертел записку в руках.

— Что там?

— Если когда-нибудь решишь уехать, спрятаться, если понадобится помощь, поезжай туда, скажи, что прислал Костя-Шлагбаум. Там тебе помогут.

Это было серьезно. Я кивнул, сжал бумажку в кулаке. А потом все же не сдержался:

— А почему шлагбаум?

Костя отмахнулся:

— Да так, был один случай по молодости. Потом расскажу.

Он протянул мне ладонь. На этот раз я пожал ее без колебаний. Когда закрылась калитка, когда затих вдалеке звук мотора, я повернул к дому и вдруг подумал: «А будет ли это потом?»

Глава 32

Неделя пролетела незаметно. Не приезжал Костя. Никто нас не тревожил без дела. Даже баба Дуся не проявлялась. Сейчас, по прошествии времени, я толком не мог и вспомнить, что было в эти дни.

В пятницу седьмого сентября ближе к обеду Вика засобиралась домой. Вечером они с матерью должны были идти к врачу. Хм, ко мне, одним словом, к тому, каким я был в прошлой жизни.

Вместе с ней в город решила поехать и Вера. Влад, как настоящий джентльмен, вызвался развезти девчонок по домам. Он совершенно трогательно помог Вере запаковать вещи. Потом отнес их в машину. Я смотрел на эту парочку и думал, что не зря вернулся к жизни здесь и сейчас. Лицо у Веры стало чистым, гладким. С исчезновением пятна она несказанно похорошела. Даже Славка нет-нет, да и кидал в сторону девушки заинтересованные взгляды.

Когда они уехали, мы с Лисом остались одни. Вечером на пейджер пришло сообщение от Вики: «Задержимся до вторника. В понедельник нам к врачу».

Славка прочитал вслух, горестно изрек:

— Бросили нас с тобой на произвол судьбы!

И отправился на кухню варить пельмени.

Суббота была самой обычной. Скучной.

А вот воскресное утро не задалось. Разбудил нас стук в новехонькую дверь. Хотя, стук — это мягко сказано. Кто-то барабанил со всей дури то ли кулаком, то ли ногой. В комнате царили густые сумерки. Лис подорвался с постели, отодвинул занавеску, выглянул в окно, процедил сквозь зубы:

— Какой дьявол ее принес?

Принялся одеваться. Стук не умолкал. Я тоже поднялся, прокричал, натягивая джинсы:

— Сейчас откроем!

Грохот стих. За дверью вообще все смолкло. Славка оделся первым, стукнул по выключателю, впуская в комнату свет, босиком дошлепал до двери. Я направился следом. На крыльце стояла знакомая фигура — фельдшер, соседка Макса, та самая,