И вдруг, без какого-либо предупреждения, в один момент, ее накрыло, захлестнуло таким диким, парализующим приступом паники, которого она никогда в жизни не испытывала.

– Дети! – закричала она и посмотрела почти безумными глазами на мужа. – Влад, дети!

– Дина, ты что? – перепугался за нее Гарандин, заглянув в эти и без того огромные, сейчас расширившиеся от ужаса глаза: – Диночка, Диночка, все в порядке! – тряхнул он ее и принялся уговаривать, произнося четко, резко, с нажимом каждое слово: – Дети в безопасности! Все трое в Москве, а Лешик сейчас на занятиях в манеже! – И все заговаривал, заговаривал ее: – Все в порядке, все нормально!

– Ты не понимаешь! – провела она второй рукой по ране и смотрела в ужасе и безумной какой-то панике теперь на обе свои окровавленные ладони: – Дети! Я беременна! Двойня! Двенадцать недель!

– Так, – самым своим жестким, командирским тоном произнес Гарандин, не просто услышав, но успев молниеносно усвоить и оценить информацию, и приказал: – Стоп, Дина! Стоп! Соберись! Перестань истерить! Давай, думай. Он тебя ударил в живот?

– Нет, – покрутила она головой, понемногу приходя в себя, словно от этого его грозного голоса и требовательного тона ее окатила какая-то страшная волна, освобождая сознание.

– Ты ударилась, ушиблась, когда упала? – продолжал спрашивать Гарандин твердым, даже страшным каким-то голосом: – Живот болит?

– Нет, нет. – Дина внезапно, так же, как впала в ступор, так и пришла в себя и повторила устало: – Ты прав, прав. Прав. Господи, что со мной?

– Ничего, ничего, родная, – отпустил себя Гарандин и прижал ее голову к своей груди, чуть покачивая, успокаивая и успокаиваясь сам: – Все нормально, ты просто испугалась. Сильно испугалась.

– Да, – согласилась она, – я сильно испугалась. Сильно.

И они замолчали, застыв всего на несколько секунд в этом своем единении, и Дина почувствовала, как перетекает в нее его сила и уверенность, успокаивая и поддерживая.

– Надо осмотреть рану, – сказал Гарандин, осторожно пересаживая жену со своих коленей на пол.

Просунул палец в одну из дыр на блузке, прорезанных ножом нападавшего, и рванул, разрывая шелк.

– Надо остановить кровотечение, – выгнувшись набок, осматривая и аккуратно пальпируя края раны, сказала Дина. – Но на первый взгляд и по ощущениям ничего страшного. Хотя я пока еще в шоке и под воздействием адреналина, могу и ошибаться.

– Боже мой! – закричала вбежавшая в гостиную Алена Васильевна, где все продолжал лежать так и не пришедший в сознание преступник, которого Гусаров, предварительно тщательно обыскав, перевернул на живот, умело, сноровисто связав ему за спиной руки своим ремнем. А заметив в прихожей Гарандина, который стоял на коленях, склонившись над окровавленной Диной, еще больше испугалась. – Боже мой! – повторила она и закричала: – Дина Константиновна, что с вами?! Вы вся в крови!

– Так, Алена Васильевна! – произнес жестким холодным тоном Гарандин. – Никакой паники. Принесите медицинский ящик.

– Да-да, – тут же пришла в себя женщина и убежала, не задавая лишних вопросов.

– Вы его знаете, Дина Константиновна? – спросил Гусаров, снова перевернув преступника на спину и всматриваясь в его лицо.

– Да, Клим Викторович, – тяжело кивнула она. – Это биологический отец Сонечки.

– Виктор Дерюгин, – кивнул тот и задумчиво протянул: – Как же он здесь оказался?

– Вот и я бы хотел это знать, – снова холодно-жестко произнес Гарандин.

– Разберемся, Владислав Олегович, – вздохнув, пообещал Гусаров.

– Надо вызвать полицию и «Скорую», – напомнила Дина. – «Скорую», желательно из районного центра.

– Да сами разберемся, – чуть скривившись, попробовал отбрехаться Гусаров.

– Нет, – решительно отмела такое предложение Дина, отдавая себе отчет, что подразумевает под этим начальник службы безопасности: – Вы, конечно, разберитесь, но до приезда полиции. А «Скорая» нужна, чтобы зафиксировать нанесенные травмы. – И объяснила свои требования: – Я эту мразь закатаю по полной!

– Без тебя найдется, кому закатать, – раздраженно-недовольно постановил Гарандин. Поднявшись на ноги, он подхватил жену на руки и приказал Гусарову: – Час тебе на все про все, Клим Викторович. Доложишь.

И понес Дину в их спальню на втором этаже, а в хвост им пристроилась молчаливая, но сосредоточенная и готовая к любым подвигам Алена Васильевна с большим оранжевым медицинским ящиком.

При тщательном осмотре рана и на самом деле оказалась не сказать что прямо царапина, но легкая: нож прошел между двумя ребрами, разрезав мышцы на боку. Приличный такой разрез, требовавший наложения швов. Это решили оставить до приезда «Скорой помощи» из райцентра, а не из родного фельдшерского пункта, как и рекомендовала Дина, думавшая про перспективу (адвокаты Дерюгина могли обвинить местных медиков в необъективности).

– Ты для этого в Питер ездила? – спросил Влад, когда домработница вышла из комнаты, унося с собой медицинский ящик, и он прилег рядом с женой и наконец смог осторожно ее обнять.

– Да, в женскую консультацию.

– Почему мне не сказала? Двенадцать недель – это уже сколько? Больше трех месяцев? – попенял он ей.

– Сначала вообще не поняла, что беременна, а потом решила, что надо убедиться наверняка. Я же себя прекрасно чувствовала, никаких симптомов вообще, кроме разве что повысившегося аппетита и задержки.

– Значит, двойня, – вдруг вздохнул и заулыбался Влад. – А кто? Мальчишки, девчонки?

– Пока не ясно. – И спросила, заглядывая ему в лицо: – Я так понимаю, что ты рад?

– Ты серьезно? – попенял он ей, чуть откинувшись, чтобы лучше ее видеть. – Я об этом думал. В том ключе, что хорошо бы было родить нашего с тобой общего малыша. Лешка уже большой парень, четыре года, а мне хочется, чтобы совсем маленький, чтобы ты его выносила, родила, наблюдать, как растет.

– Видимо, сильно думал-загадывал, – усмехнулась Дина, – на целую двойню надумал. – И спросила: – Слушай, у нас и так как-то слишком бодро от народа, а тут еще и два малыша. Ты от этой толпы не офигеваешь?

– Да нет, – усмехнулся Гарандин и признался: – Мне хорошо. Я вдруг понял, что мне нравятся большие семьи. Никогда за собой такого не замечал и не чувствовал, а теперь вот балдею. – Помолчал и усмехнулся: – Хотя порой и офигеваю, конечно.

«Скорая» с полицией прибыли одновременно, и потянулись протокольные мероприятия, правда, управляемые жесткой рукой Гусарова. Полицейские достаточно быстро управились и увезли задержанного, да и «Скорой» особо незачем было задерживаться: рану зашили и обработали, все травмы зафиксировали, выписали направление в родной фельдшерский пункт и укатили.

И Дина тут же выбралась из кровати, на которую ее старательно укладывали все подряд, начиная с мужа родного и заканчивая Аленой Васильевной, страшно испугавшейся за Дину.