Макс, заметив, что Холли опять готова разреветься, взял ее за руку. Его тронула сегодня ее ранимость, как никогда раньше не трогали ни ум, ни дерзость, ни умение постоять за себя в словесных баталиях. Сейчас, когда вся косметика с нее давно слезла — все это бремя теперь нес его шелковый носовой платок — и когда ее золотисто-рыжие волосы освободились от бантов, ярких гребешков и лака, она казалась моложе и естественнее, чем та Холли, которую он знал и которую так долго старался избегать.

— Жизнь продолжается. Естественно, Росс потрясен, но он это преодолеет. И тебе совершенно не нужно было перед ним извиняться, — добавил Макс, улыбнувшись. — Он ведь тебя не винит.

Холли неотрывно смотрела на руку Макса, сжимавшую ее руку. Ей было трудно сосредоточиться. Макс впервые по своей инициативе к ней прикоснулся. «Вот так всегда, — думала Холли, — долгие годы делаешь дорогой маникюр, изводишь сотни бутылочек лака для ногтей, а он возьмет тебя за руку именно тогда, когда твои ногти не накрашены».

Тепло его прикосновения, его нежная сила, душевность этого жеста были восхитительны, как она и представляла себе раньше. Холли хотелось поцеловать загорелые пальцы Макса и прижать их к своей щеке… ей хотелось прижаться всем телом к его телу…

— …не могу вынести, как люди на нас здесь таращатся, — говорил тем временем Макс. Холли оставила свои мечты и изобразила на лице внимание. Перед ней плавали два Макса Монагана, словно танцующая пара.

— Чего?

— Почему все считают, что мы знаем, из-за чего Тесса исчезла? — сказал он, гневно поглядел на группу перешептывающихся женщин среднего возраста и поднял не ожидавшую этого Холли на ноги. — Давай. Здесь я себя чувствую, как в зоопарке. Пошли.

— Куда пошли? — прошептала Холли, цепляясь за Макса, чтобы не упасть, когда они стали пробираться между столиками. Черт, когда она сидела, голова у нее так не кружилась. Но Макс был так восхитительно властен, что если бы он даже сказал «в Сибирь», она бы с радостью согласилась.

— Наверх, — уверенно скомандовал Макс, взглянув на Холли сверху вниз. — Если, конечно, — добавил он, ухмыльнувшись, — ты справишься с лестницей.

В комнатах отчетливо пахло Максом. Запах этого необычного лосьона для бритья Холли узнала бы где угодно. Утонув в мягком, как масло, кожаном диване бежевого цвета, она вдруг вспомнила, что так и не выпустила руку Макса из своей. Когда он сел рядом с ней, Холли почувствовала, как сердце ее бешено заколотилось. Она никак не могла вспомнить, надела ли она утром чистый лифчик.

— Как ты приятно пахнешь, — томно произнесла она, потихоньку придвигаясь к нему и стараясь делать это незаметно. — Я тебе это уже говорила? Ты всегда пахнешь… чудесно.

«Если она не перестанет ползти по дивану, — подумал Макс, — то заползет ко мне на колени». Однако эта мысль теперь уже его не пугала. Холли, преданная и непритязательная, была просто одной из тех, на кого он никогда не обращал особого внимания, но сейчас Макс тешил себя мыслью, что заслужил немного преданности. И поскольку Франсин в данный момент, без сомнения, забавляется с Арманом… или Джорджио… или с Куртом… он не видел особого смысла приберегать себя для того счастливого дня, когда она наконец-то соизволит позабавиться с ним. Кроме того, если закрыть глаза, то можно представить, что Холли — это Франсин: их пышные фигуры довольно похожи.

Холли уже закрыла глаза. От всего этого алкоголя, принятого на абсолютно голодный желудок, ее развезло, и хотя она смутно догадывалась, что это и есть самый счастливый, самый славный момент в ее жизни, кульминация всех ее фантазий, ей все-таки трудно было сидеть прямо. Почувствовав, что Макс обнимает ее за плечи, она попыталась повернуться к нему, но только уже точно не знала, в какой он стороне. Ведь глаза ее были закрыты, и она обругала себя за это. Это глупо, надо их открыть и сориентироваться… но милый Макс где-то вдали нежно шепчет ее имя, и ей вдруг показалось, что она в туннеле и уносится по нему прочь.

— Макс! — жалобно вскрикнула Холли, протягивая руки и замечая вдруг, что комната вращается, набирая скорость. Почувствовав, что вот-вот свалится с дивана на пол, Холли взмолилась: — Макс, пожалуйста… держи меня… не бросай… Макс, я ведь тебя люблю…

— Ты похожа на девочку со спичками, — заметил Доминик, открыв входную дверь и умело скрыв удивление под своей обычной маской легкомыслия. — Только мокрую.

Затем, без лишних слов, он взял переносную люльку со сладко спавшей в ней Оливией и провел Тессу в большую, невероятно грязную гостиную. Через несколько секунд ее насквозь промокшая под дождем розовая рубашка была уже на полу, а Доминик натягивал на мокрую голову Тессы один из своих свитеров — черный, из овечьей шерсти, с пятном желтого кадмия на рукаве.

— Теперь сядь, — сказал он, показав на ковер перед газовым камином, и бросил ей полотенце. — Вытри волосы. Что хочешь: кофе или что-нибудь покрепче?

— К… кофе, — проговорила Тесса, стуча зубами. — Пожалуйста.

— А Оливия? Что хочет она… «Божоле Нуво»? Коньяк?

К его радости, Тесса все-таки улыбнулась, едва заметно.

— Спасибо, об Оливии я позабочусь сама, когда она проснется.

Доминик собирался утром ехать в Бат на свадьбу и не покупал молока, так что он все равно в качестве компенсации плеснул немного коньяка в кофе Тессы. Затем сел, подождал, пока Тесса все это не выпьет и ее зубы не перестанут стучать, и лишь потом заговорил:

— Я знаю, что должен сказать, что ты можешь не говорить об этом, если не хочешь, — начал Доминик, но прервался, чтобы открыть банку и хлебнуть пива. — Но я не настолько тактичен. Так что расскажи, почему ты здесь, а не там?

Его деловой тон был как раз тем, что ей и было нужно. Стоило ему начать выражать сочувствие — Тесса тотчас бы разрыдалась. На его слова она ответила:

— Боюсь, это все та же старая, грязная история. Он встречался с другой женщиной, и я узнала об этом последней. К счастью, было еще не слишком поздно.

Доминик немного подумал.

— С Антонией?

Тесса кивнула.

— Боже, он наверняка сошел с ума.

— В общем, да… и дело в том, что… короче, не мог бы ты немного потерпеть парочку соседей. Пока я не организую что-нибудь другое? — Тесса передернула плечами и потрепала растопыренными пальцами свои мокрые, спутавшиеся волосы. — У нас нет никаких рекомендательных писем, и одна из нас иногда немного капризничает, но мы постараемся не мешать и обещаем не закатывать вечеринок на всю ночь чаще двух раз в неделю.

— Такие соседки мне подходят, — радостно заявил Доминик. — И можете жить тут, сколько захотите, так что не ищите другого жилья. Давай мне ключи, и я притащу из машины твои чемоданы.

Тесса, которая все еще вытирала волосы, вздохнула и сказала:

— Как ты думаешь, почему я так промокла? Машина ведь принадлежит Россу. Я на ней доехала до вокзала в Бате и оставила там, где стоянка запрещена… ее уже, наверное, отбуксировали. И я с собой ничего не привезла, так что, боюсь, пока я не схожу в магазин, тебе придется обойтись без своего драгоценного свитера.