У Тессы, однако, хватило ума взять с собой розовый рюкзак с памперсами, чистой одеждой и разными детскими принадлежностями.

После того как Оливию покормили, поменяли ей пеленки и положили спать в свободной комнате, Доминик и Тесса снова устроились у камина, взяв в компанию бутылку испанского красного вина. Тесса молчала о трагических переживаниях дня, и Доминик, который понимал, что пора уже выплеснуть эмоции, негромко сказал:

— Расскажи, что именно случилось. Давай, тебе надо выговориться. — Однако Тесса сидела бледная и все такая же неестественно спокойная. Вино ее согревало, и она была рада, что у нее есть такой друг, как Доминик; ей просто нравилось быть здесь, в Корнуолле, с ним.

— Вообще-то, во всем виновата я сама, — произнесла Тесса без эмоций, обнимая руками колени. — Я знала, какой Росс… ты знал, что я знала, какой он!.. Но у меня хватило глупости думать, что он переменился, хотя мне надо было всего лишь не изменять изначально принятому решению и держаться от Росса подальше.

— Когда эта весть дойдет до журналистов, все газеты будут полны пересудами, — заметил Доминик. Тесса была что-то уж слишком спокойна. Он поймал себя на том, что специально провоцирует ее, чтобы вызвать взрыв эмоций, которого все равно не избежать: что угодно лучше, чем это холодное смирение. — Что ты ответишь, когда тебя спросят о твоей роли в этой истории?

— Ничего. — Тесса улыбнулась. — Я здесь, а Росс думает, что я в Шотландии. Послушай, ты хочешь есть? Может, я что-нибудь приготовлю?

— Ой, Тесса, ради бога, — не выдержал Доминик и сопроводил этот возглас отчаянным жестом: кисти рук указывали на перед его рубашки. — Вот мое плечо! Предполагается, что ты должна на нем плакать. Завтра твоя свадьба, а ты сбежала… ты должна рыдать и плакать, а вместо этого ты собираешься готовить мне ужин!

Тесса засмеялась, нагнулась и поцеловала его в загорелую щеку.

— Я была легковерна. Я поверила, а меня обманули. Естественно, я расстроена, но как я могу жалеть о том, что познакомилась с Россом? Ведь если бы не он, не было бы и Оливии. Дочь для меня иметь важнее, чем мужа. И не обольщайся, — добавила она, встав и направившись в кухню. — Я и не собиралась ничего такого для тебя готовить. Я имела в виду бутерброды с арахисовым маслом…

…………………………………………..

Погода сменилась очень резко: после нескольких недель беспощадного солнца и жары часа в два ночи разразилась буря. Звук безжалостно барабанящего по окнам дождя казался чуждым, непривычным для уха после такого долгого засушливого периода. Доминик проснулся в четыре тридцать ночи, несказанно удивившись самому себе, лежа в постели и сонно размышляя о причинах столь странного явления, он решил, что разбудил его как раз шум дождя.

Но через несколько секунд он услышал тихий шорох бумаги, и какое-то шестое чувство подсказало ему, что происходит. Бесшумно выскользнув из кровати и натянув первые попавшиеся под руку джинсы, он прошел по коридору и открыл дверь в гостиную.

Тесса стояла на коленях на полу, спиной к Доминику, ее худые плечи судорожно вздрагивали. Перед ней лежала красно-белая полосатая оберточная бумага, в которую был завернут приготовленный Домиником свадебный подарок с броской подписью: «Супругам Монаган».

Доминик по праву гордился этой небольшой и незамысловатой скульптурной композицией, над которой работал почти три дня, но теперь он горько сожалел, что не купил им в подарок электрический чайник. Две фигуры, женская и мужская, сплелись в нежном объятии, демонстрируя связывающую их любовь и доверие, — вот какая скульптура лежала у Тессы на коленях. Доминик стоял и смотрел на эту картину, стыдясь своей недальновидности, и одновременно испытывал облегчение; потому что он вдруг увидел, как на полированную слоновую кость упала слеза, и наконец сделались слышны всхлипы Тессы.

Он сел рядом с Тессой и нежно ее обнял.

— Извини, надо было ее спрятать.

Доминик прекрасно знал, как справляться с капризами женских чувств: у него была масса возможностей набраться опыта в этом деле. Как он и предполагал, утешение ускорило слезы. Теперь ему оставалось только терпеливо ждать, пока Тесса не наплачется. Как только этот первый всплеск эмоций пройдет, она почувствует себя намного лучше.

Холли решила, что это самый отвратительный день в ее жизни. Заползая в свою постель в абсурдно ранний час — в десять часов утра, она содрогнулась от воспоминания о том, как проснулась в постели Макса. Похмелье и так было невыносимо, но в сочетании с запахом этого лосьона после бритья оно прикончило ее совершенно. Слава богу, хоть Макса не было рядом, и он не видел, как она, привстав на постели, блюет в первую попавшуюся вазу с цветами.

И потом, когда Холли удалось найти свои туфли и она шатаясь вывалилась из спальни в гостиную, там был Макс, который уже принял душ, оделся и сидел теперь, сосредоточенно уставившись в экран компьютера. Она стала копошиться вокруг дивана, пробуя вытащить свою сумочку, которая завалилась за спинку, выглядело это по-идиотски. Потом Холли попыталась улыбнуться Максу, но в ответ получила отнюдь не дружелюбный взгляд. Вчерашние непринужденные доверительные отношения с повестки дня явно были сняты. Чувствовала Холли себя отвратительно, да и вид у нее наверняка был соответственный. Макс, без сомнения, благодарит сейчас свою счастливую звезду за то, что она вырубилась до того, как он успел сделать что-нибудь, о чем он наверняка бы потом пожалел. Золушке предоставлялась возможность, и она ее упустила. И если она поскорее отсюда не уберется, то существует реальная опасность, что она снова проблюется, только теперь на эту превосходную кожаную обивку. Чувствуя ужасную неловкость, — да как она вообще могла подумать, что у нее в таком наряде и с таким макияжем что-нибудь получится с Максом? — Холли отбросила попытки улыбаться. У нее и так сильно ломило зубы, как и все остальное тело.

— Ну, так я пойду, — сказала она.

Макс напечатал несколько слов, выругался про себя и удалил их.

— М-м-м.

— И… извини за прошлую ночь.

Он по-прежнему был сосредоточен на мониторе.

— М-м-м.

Эта свинья даже не соизволит взглянуть на нее. Не то чтобы Холли этого хотела, но все-таки…

И неприятности утра на этом еще не закончились. Провести ночь в постели Макса — это была мечта, которую Холли долго лелеяла, но воспоминания об этой ночи она лелеять не будет. Так же, как и о тех нескончаемых секундах, которые прошли, пока она спускалась по главной лестнице, а потом шла к выходу мимо стойки администратора. Сильви Нэш, лопающаяся от любопытства и, как всегда, бестактная, воскликнула:

— Холли, ну и вид у тебя! Чем это ты занималась? — А потом, повысив голос вместо того, чтобы его понизить, лукаво добавила: — Да и с кем это ты была?

Никто из находившихся в холле не позволил себе пропустить эти слова мимо ушей. Каждый посчитал своим долгом обернуться и посмотреть на нее. Холли не стала опускать забрало, а приняла вызов с открытым лицом, бросив в ответ: