— По-разному, — неопределенно пожал плечами Иркезе. — Два дня назад, например, пропустили большую группу корейцев. Много филиппинцев встречается, китайцев… Англичане реже заглядывают. А вчера вот только двое через нас прошли — парень лет тридцати и молодая женщина. Оба из ЮАР.

— Вы их обыскивали? — не удержался я.

— Нет. Просто проверили документы. Они у них были в порядке.

Мне очень хотелось расспросить майора об этой парочке подробнее, но бдительный Владимир Васильевич незаметно ущипнул меня за руку, и я опомнился и замолчал.

Неожиданно запищала рация, Иркезе куда-то вызвали, он извинился и вышел.

— Я вижу, Сашок, — тут же обратился ко мне дядя, — ты до сих пор не оставил надежды догнать бывших попутчиков? А может, плюнем на это дело, а? Тебе не кажется, что пришло время спасаться самим?

— Рассчитываю смыться отсюда при первой же возможности, — буркнул я. — Только вот думаю, как бы половчее это сделать… Может, ближе к вечеру вам, например, станет «хуже», и мы попросим майора срочно подбросить нас до госпиталя? Наверняка ведь он выделит машину и вряд ли пошлет с нами охрану — чего нас охранять? А как только отъедем километров на десять, попросим водителя остановиться, ну и… В общем, дадим рукояткой нагана по загривку, выбросим из машины и — только нас и видели!

— С ума сошел?! — возмутился Владимир Васильевич. — И с чего это тебя вдруг на уголовщину потянуло? Что за экстремистские наклонности в тебе проснулись? Машину угнать — дело нехитрое, вот только как далеко ты на ней уедешь? Отсюда, друг мой, начинается пограничная зона, так что количество постов на дорогах будет с каждым километром увеличиваться. А объездов мы с тобой не знаем, у нас даже карты нет! А уж за нападение на водителя правительственной армии нам точно не поздоровится…

Я открыл было рот, чтобы возразить, но почувствовал вдруг резкую боль в боку. Сунул руку под куртку, приложил к ноющему месту. Когда вытащил — на ладони остался отчетливый отпечаток крови.

— Схожу на перевязку, — направился я к выходу. — Заодно и осмотрюсь вокруг.

Пока искал перевязочный пункт, действительно многое выяснил. На самом шоссе дежурили лишь три человека: в их задачу входила проверка документов всех, кто следовал в сторону границы. К своим обязанностям солдатики относились весьма поверхностно: зачастую ограничивались лишь констатацией наличия пропуска, а многих пешеходов вообще пропускали без досмотра. Неподалеку от «святой троицы» за раскладным столиком разместился радист — с точно такой же станцией, что стояла в нашем бараке. Метрах в ста пятидесяти от радиста было оборудовано своего рода пулеметное гнездо, позволяющее производить обстрел довольно обширного сектора. А еще чуть дальше, прямо у края леса, виднелись две палатки для солдат, два джипа и три дощатых барака. Личного состава, включая майора Иркезе, я насчитал человек пятнадцать (сделал, правда, скидку на то, что кто-нибудь отсыпался сейчас в палатках до или после ночной вахты). Оставшиеся в живых бойцы отряда Мунги были арестованы и заперты в среднем бараке, а погибших уже заканчивали погребать пара молоденьких и крайне насупленных солдат.

«Да-а, если б не чертов пулемет, нам наверняка удалось бы уйти», — размышлял я, возвращаясь из медпункта, где мне сделали перевязку.

Вдруг раздался короткий приглушенный свист. Когда звук повторился, я остановился и оглянулся: похоронная команда, собиравшая уже свои нехитрые инструменты, находилась от меня достаточно далеко…

— Пст! — предостерегающе донеслось прямо из-под ног.

Я нагнулся, раздвинул придорожную траву и обомлел. Из образовавшегося прогала на меня смотрели желтые глаза кафра в звериной шкуре. Выпростав из плотной зелени руку, Омоло жестом показал, чтобы я нагнулся еще ниже. Я присел на корточки и сделал вид, что поправляю развязавшиеся шнурки.

— Ночь, два часа, бежать, вместе, — зашептал кафр на совершенно жутком английском. Затем ткнул в меня пальцем: — Арест? Ты есть арест?

— Нет, свободен, как видишь, — прошептал я в ответ.

— Хорошо, — подмигнул он, — два часа.

Трава сомкнулась, и кафр исчез так же бесшумно, как и появился.

«Как же ему удалось спастись? — продолжил я дорогу к бараку. — Наверное, успел выпрыгнуть из кабины еще до того, как грузовик завалился в кювет. А что? Трава высокая, да и в кошачьей ловкости кафру не откажешь… Потом, видимо, отсиделся в кустах, пока вязали его менее проворных подельников. А когда увидел меня, решил лишний раз убедиться, что мы всё еще в одной команде. Что ж, побег, значит, готовится на сегодня… И если ночной караул заступит на смену часов в двенадцать, к двум наверняка уже будет вовсю клевать носом. Вот тут-то мы их и удивим, похоже…»

Короткий диалог с Омоло вновь вселил в меня призрачную надежду продолжить погоню. Конечно, сегодняшний день мы потеряли безвозвратно, но, по крайней мере, можно будет попытаться перехватить беглецов у самой границы. О том, что нас ждет в случае неудачного бегства, я старался не думать. Всё равно в той круговерти ситуаций и обстоятельств, с которой мы столкнулись в Мозамбике, гарантированно планировать что-либо даже на час вперед было совершенно невозможно. Оставалось уповать лишь на многолетнюю советскую выучку, позволяющую достаточно быстро приноравливаться к любым сюрпризам судьбы.

Но прежде я решил переговорить с нашим добряком Иркезе.

— Одну минуту, господин майор, — перехватил я его на пути от одной палатки к другой. — Разрешите задать пару вопросов?

— Да, Александр Григорьевич, слушаю вас, — остановился он.

— Как вы уже знаете, — начал я, — мой дядя провел в Мозамбике несколько лет, фактически находясь в плену, поэтому никаких документов у него не сохранилось. К тому же та некогда единая страна, в которой мы жили раньше, за последние годы распалась на несколько составных частей, и из гражданина СССР дядя превратился в жителя совсем другого государства — Латвии. Полагаю, выйти на представительство этой новой страны здесь невозможно?

Майор молча кивнул.

— А нельзя ли мне вывезти его на территорию ЮАР под видом… ну, скажем, «багажа»? — с надеждой в голосе поинтересовался я.

— Боюсь, вы слишком оптимистичны, мой друг, — скучно поморщился майор. — Согласно инструкции, выданной мне в Мапуту, я уже здесь, на нашем, как его называют, передовом посту должен задерживать всех, кто не имеет при себе документов. А уж иностранных подданных — тем более! Даже если я разрешил бы вам следовать дальше, до пропускного пункта на границе вам пришлось бы миновать еще два таких же поста — в Домассе и Петуле. А тамошние военные, насколько мне известно, относятся к задержанным куда менее дипломатично. А уж про таможню в Пафури и говорить нечего: лиц без гражданства или с просроченными документами там ни за что не пропустят. Кстати, друг мой, — постучал Иркезе по торчащему у меня из кармана паспорту, — я обратил внимание, что и ваша-то виза истекает уже через два дня…

— Как?! — судорожно выхватил я из кармана краснокожую книжицу.