И Алика благоразумно промолчала.

Судя по всему, Артему не так уж просто было начать разговор, он некоторое время помолчал, опустив глаза и теребя в пальцах пуговицу от халата. А потом поднял голову и решительно заговорил:

— Знаешь, Алика, я пришел просить у тебя прощения. Но не за Катерину, нет. Дело не в ней. Хотя в ней тоже, но… Прежде всего во мне. Понимаешь, у нас с ней давно уже не все было гладко. Она очень изменилась после отъезда в Казань, я не мог этого не замечать, но не хотел видеть, понимаешь? Не решался признаться самому себе в очевидном, трусил, прятал как страус голову в песок… И если бы у вас в аппаратной не включился динамик, наверное, так продолжалось бы и дальше…

Скорее всего Алике тут стоило что-то сказать, вставить хотя бы одну реплику. Но она этого не сделала, только притихла и с замиранием сердца продолжала слушать Артема.

— Ты помнишь наш разговор на Буграх? — спросил он.

Это уже был прямой вопрос, требовавший ответа. И Алика ответила, не удержавшись от иронии:

— Это когда ты сказал, что у нас не может быть ничего общего, потому что я пустая, как новое ведро?

И даже одним глазом увидела, как Артем залился румянцем.

— Извини меня за эти слова… Понимаешь… Я потом много думал над тем разговором. И понял, что на самом деле тогда говорил вовсе не с тобой, а с Катей. Выплеснул на тебя те претензии, которые накопились к ней.

— Ничего, мне тоже было полезно это услышать, — великодушно заметила Алика. И усмехнулась: — Знаешь, все-таки до чего же интересная это штука — судьба. Вышло, что я от нее получила, как дети говорят: тем же концом по тому же месту. Причем в самом буквальном смысле.

Судя по выражению лица Артема, он не совсем понял, что она имела в виду, но уточнять не стал.

— Ты выздоравливай поскорее, пожалуйста, — неожиданно произнес он.

— Буду стараться, — заверила Алика.

— Мне еще очень многое нужно тебе сказать… — произнес он после паузы. — Но наверное, лучше потом. Ты устала.

«Нет, нет, сейчас! Скажи сейчас же, немедленно!» — хотелось крикнуть Алике. Но она сдержалась, пробормотала только: «Хорошо», — и попыталась кивнуть. Зря она это сделала — в висок моментально точно всадили раскаленный стержень.

— Ну, я пойду. — Артем с явной неохотой поднялся со стула и направился к двери, но Алика окликнула его:

— Артем!

Он обернулся. Алика смотрела на него, как будто видела впервые. Вряд ли полгода назад она могла бы назвать такого парня красивым. Но то было полгода назад; наше видение красоты тоже меняется, когда меняемся мы.

— Мне тоже есть, что тебе сказать, — улыбнулась она, уже ничуть не стесняясь опухшего лица, и даже, забыв о боли, подмигнула здоровым глазом.

А когда он все-таки ушел и боль чуть утихла, Алика приподнялась и посмотрела в окно. Был погожий августовский день, за окном в ветвях дерева перечирикивалась какая-то пичужная мелочь, и Алика вдруг отчего-то вспомнила Бугры, свой поход туда с Лесей и радугу над Саркой. А что, если легенды все-таки правы и желания там действительно исполняются? Даже те, о которых и не просишь, но которые хранишь в своем сердце?

Кто-то весьма настойчиво стучал в калитку. Вообще-то калитка была не заперта, просто прикрыта, и можно было просто войти, толкнув ее от себя, но какой-то неизвестный визитер не стал этого делать, а предпочел остаться снаружи и колотить со всей силы. Иван вяло чертыхнулся и, отложив крупную глазковатую картофелину, которую аккуратно чистил, спустился с крыльца и направился к забору, скрывавшему гостя от его глаз.

У калитки, как выяснилось, стоял дед Игнат, и вид у него был такой, что Иван невольно отступил на шаг назад. Сегодня дед неизвестно почему облачился в новый, с иголочки, костюм-тройку, а вся грудь его была увешана орденами и медалями.

— А, это вы… Здравствуйте, Игнатий Андреич, — поприветствовал Иван.

— Выходь, Ваня, дело есть, — заявил дед Игнат тоном, который он сам называл «сурьезным». Вообще Иван, по случаю соседства общавшийся с дедом Игнатом почти столь же часто, как и Татьяной Сергеевной, давно заметил, что напускная простота деда не то чтобы неискренняя, но, во всяком случае, скрывает под собой второе дно; если деду Игнату это было необходимо, он мог разговаривать совсем по-другому, серьезно, а не «сурьезно».

— Да можем и дома поговорить, я один, — пригласил Иван.

— А бабье твое где? — Дед Игнат никогда не любил ни Марину, ни Катю и не считал нужным скрывать это.

— Отвез обеих на станцию сегодня утром, — хмуро отвечал Иван. — Нечего больше им тут делать, ни той ни другой. Катьке здорово повезло, что Алика не стала на нее заявление писать. Ну а Маринка… В общем, закрыли мы вопрос.

— Дожал-таки? — восхищенно покачал головой дед Игнат. — Ну, молодец. Давно пора было. И как все прошло?

— Да как обычно. Теперь месяц ждем, — пожал плечами Иван. — Ничего интересного. Вы лучше скажите, куда это вы при таком параде собирались? Вроде не Девятое мая.

И тут всегда невозмутимый дед Игнат внезапно засмущался:

— Слушай, Вань, я тебя кое о чем попросить хотел. Можешь меня сегодня немного по городу повозить, или у тебя дела?

— Спрашиваете еще! Могу, конечно. — Иван не привык отказывать хорошим людям в необходимой помощи. — Пойду пока машину из гаража выведу, а вы посидите, подождите меня. Я так понял, дело срочное?

— Не то чтобы срочное, но неотложное, — как-то не слишком понятно ответил дед Игнат, опускаясь на красивую резную скамейку у ворот, сделанную, разумеется, Иваном собственноручно.

Достав из портсигара папироску, дед Игнат зажег ее, пару раз затянулся и затушил окурок в небольшой жестяной коробке из-под индийского чая, прилаженной к скамейке: сам Иван не курил, но импровизированную пепельницу сделал — как раз для гостей. Тем временем Иван быстро завел машину, выехал из гаража, потом закрыл гараж и помог Игнатию Андреевичу забраться в кабину.

— Куда едем? — осведомился он.

— Для начала ко мне, — отвечал дед Игнат.

Там он обернулся очень быстро, только зашел в дом и тут же вышел — с гармонью на плече и большой бутылью чемергеса.

— Ого! Мы что, на гулянку едем? — Иван был заинтригован, однако Игнатий Андреевич пока ничего не объяснил, а аккуратно пристроил гармонь на заднее сиденье, сам уселся рядом с водителем и дал команду ехать в центр, где купил на рынке роскошный букет белых и алых гладиолусов.

— Так куда же вы все-таки собрались? — полюбопытствовал, не выдержав, Иван. Дед Игнат смилостивился и наконец пояснил:

— Да вот… — задумчиво проговорил он. — Смотрел я тут все на вас, молодежь, и подумал: какое вы дурачье все-таки, сколько ненужных проблем сами себе создаете… А потом оглянулся на себя — а сам-то я не дурак ли? В общем…