В кармане я нашел связку ключей. Это были ключи от всех запертых комнат, и я обследовал их все. Странно, но Маши там тоже не оказалось. Снизу, не переставая, кричала Вика. Неожиданно я вспомнил про Алекса. Если он жив, то... хотя маловероятно, что кто-то найдет его здесь, но и рисковать я не мог. Сейчас я спущусь, покончу с ним, а потом мы с Викой поедем домой. Все равно Маши тут нет. Проклятая чертовка!

Напевая какой-то мотивчик, я стал спускаться по ступенькам вниз. Неожиданно снаружи послышались какие-то громкие хлопки, и я внутренне подобрался – сомнений не было, кто-то стрелял. Я буквально скатился вниз и увидел Вику, она с надеждой смотрела на дверь. Завидев меня, она снова разразилась жалобными криками.

– Викуся, не надо, – прощебетал я, целуя ее в макушку. На ее волосах осталось пятно крови – здорово Алекс мне камнем рот разворотил. От Вики резко пахло потом и экскрементами – сколько она провела времени на этом стуле? Мне даже стало жаль ее.

– Кто там рвется к нам в гости? – полюбопытствовал я.

Снаружи раздался сильный удар, и дверь распахнулась.

* * *

Виктор бесшумно проскользнул в дом. Он был как натянутая пружина, хотя внутри у него все ходило ходуном. Среди обрывков мыслей явно выделялась одна – если все благополучно закончится, он поменяет работу. Стопроцентно.

Он зашел в комнату, откуда слышались крики сестры, и остановился – Вика была привязана к стулу. В комнате стоял запах бойни, краем глаза он увидел в клетке неподвижное тело молодого парня с простреленной головой.

– Кто-нибудь, помогите! – внезапно раздалось откуда-то снизу. Голос был слабый, искаженный акустикой, и создавалось впечатление, что кричали из преисподней. Виктор не верил своим глазам – прямо посреди комнаты был громадный люк, что-то типа колодца, и зов о помощи шел оттуда.

– Осторожно, он там! – закричала Вика. Виктор посмотрел в сторону, куда указывала Вика, и увидел под занавеской чьи-то ноги. На одной ноге была розовая туфля, вторая была босой.

– Выходите, – скомандовал Виктор. – Медленно, руки за голову.

Чья-то рука отдернула занавеску, и к Вике подскочило нечто странное, в грязном зеленом платье и одной туфле, рыжие волосы беспорядочными космами закрывали пол-лица.

– Оп-ля! – радостно завизжало существо. Это был Артур.

– Отойди от нее, – сказал Виктор, держа на прицеле парня.

– Мы должны найти ее, – заговорщически подмигнул Артур и погладил окровавленной рукой волосы Вики. Виктор заметил, что его вторая рука тоже была вся в порезах, кое-где даже торчали осколки. Этой второй рукой Артур сжимал пистолет. «Макаров», – сразу определил Виктор. Вот он, пистолет Малышева-старшего.

– Артур, положи оружие на пол и отойди, – сказал он, стараясь, чтобы голос его звучал спокойно.

– Она где-то здесь, – словно не слыша оперативника, произнес Артур.

Вика, захлебываясь слезами, снова закричала:

– Витя, это он! Это он всех убил, Витя! Пожалуйста, не отдавай ему меня!

– Я не сделал тебе ничего плохого, – испуганно забормотал Артур, поправляя парик. Его рука с пистолетом начала медленно подниматься.

Они выстрелили почти одновременно, Виктор даже на долю секунды раньше. Пуля Артура прошила Виктору бок, выйдя насквозь. Артур выронил пистолет и упал на колени. На губах заиграла горькая улыбка. Он сжимал руками живот, между пальцев заструилась кровь.

– Классная получилась вечеринка, – прошептал он потрескавшимися губами.

Вика безудержно плакала.

Полгода спустя, г. Савейск, Алтайский край

Возле древнего трехэтажного дома остановилась потрепанная «девятка».

– Пойдешь со мной? – спросил Виктор, заглушив двигатель. Вика замотала головой, в глазах девушки мелькнул затаенный страх. Она все еще боялась, даже спустя шесть месяцев после этого кошмара.

– Имей в виду, он непредсказуем, – предупредил ее Виктор, вылезая из машины. – Старику все хуже и хуже.

– Я с тобой, – сказала Вика, и они вошли в дом.

«Интересно, он опять будет швырять в нас грецкими орехами?» – подумал Виктор, и рука неосознанно коснулась зарубцевавшейся раны, там, куда попала пуля.

К счастью, Владислав Сергеевич был в нормальном состоянии. Виктор помог профессору перебраться на кухню. Незаметно для профессора он передал его сестре два пакета с провиантом и напитками. Та рассыпалась в благодарностях.

– Вас можно поздравить, Виктор? – полюбопытствовал Владислав Сергеевич, когда они сели за стол.

Виктор скромно пожал плечами. Он решил не говорить профессору о том, какой скандал был после того, как он задержал Артура Малышева. Ему припомнили все, вплоть до утаенной пули, которую он вытащил из ели. К счастью, эти процессуальные недочеты на фоне поимки маньяка почти не были заметны, и на его самодеятельность прокуратура закрыла глаза.

– Давайте же все по порядку, мне жутко интересно, – возбужденно проговорил старик, макая в чай сушку. Глаза у него горели, как у молодого человека, завидевшего симпатичную девушку.

– Я вообще-то не рассказчик, но попробую, – сказал Виктор, отхлебывая чай. – Вы оказались абсолютно правы, Владислав Сергеевич. При всей своей жестокости Артур был глубоко несчастным парнем. Сразу скажу, что его показания неоднократно проверялись на детекторе лжи, и сомнений в подлинности его слов у меня нет. Тут как никогда уместна поговорка: «В тихом омуте черти водятся». Я до последнего сомневался в том, что это его рук дело. Кроме того, в доме парня мы нашли дневники его отца.

Малышев-старший с самого детства подвергал его унижениям и всяческим наказаниям. При этом всегда переводил процесс наказания в плоскость циркового представления. При обыске в его доме нашли фотографии, где Малышев-старший переодет в клоуна.

– Я догадывался об этом, – промолвил профессор.

– Артур очень стеснялся девушек, и на это были причины, – продолжил Виктор. – В ходе одного из многочисленных «представлений» Малышев-старший оскопил сына. Мать Артура была хирургом, и операцию по спасению парня делали в домашних условиях.

После этих слов лицо Вики побледнело. Она вспомнила, как Артур отнекивался от интимной близости в тот далекий вечер.

– Судя по всему, мать не принимала участия в экзекуциях, насколько я понял, она была тяжело больна, и семья ее не интересовала, – проговорил Виктор. – Кроме того, Артур старался никогда не обнажать тело – он не купался при всех, не ходил в баню и вообще никогда не снимал рубашку.

– Почему? – спросил профессор.

– Когда я увидел его голым, то даже бывалым операм стало дурно, – сказал мрачно Виктор. – Шрам на шраме, ожог на ожоге, не тело, а сплошной рубец. Результат «представлений».

– Все закономерно, – вздохнул Владислав Сергеевич.