— Почему не расспрашивал?

— Потому что, хотя ты и сказала, что есть другие страны, я боялся, что тебе предложат хорошее место снова в Германии. Если честно, я беспокоился, что ты снова встретишься с Дитером… Снова… и снова… — Не успела она что-то сказать, как он продолжил: — Раздумывал, как скоро ты сможешь встретиться со мной, а я с тобой. Не могу позволить, чтобы ты ушла теперь, когда я нашел тебя. Может быть, я рискую потерять тебя, вернувшись к Биллу.

— Я нашла работу, Томас.

— Где? — спросил он неуверенным голосом.

— Почти боюсь сказать тебе.

— Значит, в Германии. — Лицо его помрачнело.

— Нет.

— Где же, Эльза? Не тяни, умоляю.

— В Лос-Анджелесе, там база, но придется ездить по западному берегу. Еженедельная колонка для большого журнала, интервью, политика, заметки. Все, что попадется мне на глаза. — Она жадно смотрела на него, ожидая реакции.

— Где? — переспросил он, потрясенный.

— В Калифорнии, — уточнила она нервно. — Это слишком рано? Слишком много для понимания? Хочу сказать, что не могла позволить себе потерять тебя… но если ты считаешь…

Его лицо медленно начало расплываться в улыбке.

— О, Эльза, дорогая, как это замечательно… — начал он.

— Мне не надо жить с тобой, не хочу стеснять тебя, но подумала, что мы могли бы быть вместе… понимаешь. Знаю, что мы знакомы недавно, но теперь я не могу без тебя…

Томас встал и подошел к ней, подхватил ее со стула и поцеловал. До окружающих ему не было никакого дела. Кто-то их фотографировал, но им было все равно, они стояли в объятиях друг друга, словно никак не могли расстаться. Потом, конечно, из кухни вышли остальные, и многие уже были навеселе. Все пили за молодых.

— Тот парень, который вас сфотографировал, он из Германии. Он узнал тебя, Эльза, он с телевидения.

Какое ей было дело до этого?

— Спросил, кто такой Томас, — рассказала Вонни. — Я объяснила, что вы знаменитый американский академик и что вы жених Эльзы.

— Что? — воскликнули одновременно Томас и Эльза.

— Ну, знаете ли, Томас, если бы на вас были те ужасные штаны, я бы ему ничего не сказала. А как только увидела вас прилично одетым, то подумала, что теперь для Эльзы будет безразлично, если кто-нибудь продаст фотографию в немецкую газету.

Они, как прежде, непринужденно болтали, глядя на гавань внизу. Последний паром пришел час назад, но в таверне Андреаса никого с этого рейса не ждали. Было слишком поздно и слишком далеко для прогулок. Поэтому они сильно удивились, увидев на дороге кого-то.

Это был мужчина лет тридцати. Он казался крепким, потому что на спине у него был рюкзак, а в обеих руках по чемодану.

— Обед, оказывается, званый, — с восхищением сказала Эльза.

— Возможно, он прослышал про долму, которую приготовила Вонни, — улыбнулся Томас. Ему понравилось, что Вонни назвала его женихом Эльзы, хотя сильно удивился, что никто не оценил его прекрасные шорты с карманами.

— Что-то поздновато для посетителей, — заметил заинтригованный доктор Лерос.

— Если только человеку действительно очень надо, — произнес Йоргис странным голосом, вглядываясь вдаль.

Вонни встала, чтобы разглядеть мужчину возле входа.

— Андреас! — сказала она сдавленным голосом. — Андреас, друг мой, это же, это же… на самом деле!

Эльза и Томас смотрели то на одного, то на другого, не понимая, что происходит. Андреас встал и, спотыкаясь, побрел в сторону ворот, вытянув руки. Все видели, как у него заплетались ноги в шнурованных ботинках…

— Адони… — крикнул он. — Адони моу! Ты вернулся. Адони гие моу. Сын мой, ты пришел увидеться со мной.

— Я вернулся, чтобы остаться, папа, если ты примешь меня?

Мужчины обнялись, и казалось, что они никогда не смогут выпустить друг друга из объятий. Потом они отпрянули и стали удивленно ощупывать лица друг друга, повторяя одни и те же слова.

— Адони моу! — повторял снова и снова Андреас.

— Патера! — отвечал ему Адонис.

Затем вышел вперед Йоргис, потом Вонни и доктор Лерос. Они стояли маленькой группой, возбужденно разговаривая на греческом и обнимаясь.

Томас и Эльза крепко держались за руки.

— Мы никогда не забудем этой ночи, — прошептал Томас.

— Я была слишком прямолинейной, слишком настырной? Скажи мне, Томас? — взмолилась Эльза.

Не успел он ответить, как к ним подошли Андреас с сыном.

— Адонис, эта прекрасная молодая женщина уговорила меня написать тебе, когда я сомневался, стоит ли делать это. Она сказала, что письма любят все…

Адонис был высок и красив, с густыми черными волосами, которые однажды станут седыми, как у его отца, и, возможно, случится это здесь, в Агия-Анне. Эльза, которая легко могла выступать перед телекамерами и миллионами телезрителей, теперь просто онемела. Вместо этого она встала и обняла Адониса, словно они были старые друзья.

— Как вы прекрасны, — с восхищением обратился Адонис к белокурой девушке в белом платье с цветком в волосах.

— Эльза и Томас вместе, — поспешно выговорил Андреас, чтобы не было никаких недоразумений.

Адонис пожал Томасу руку.

— Вы очень счастливый человек.

Томас согласился с ним:

— Я действительно очень счастливый человек. — Затем он встал и обратился к остальным. Он смотрел Эльзе прямо в глаза, словно отвечая на ее вопрос о том, была ли она слишком прямолинейной и настырной. — Хочу сказать вам всем, что Эльза уезжает со мной. Мы едем в Калифорнию вместе.

— Еще повод, чтобы отметить! — воскликнул Андреас со слезами на глазах.

Томас и Эльза снова поцеловались, и, когда он усадил ее, обняв за плечи, началось торжество по поводу возвращения.

Андреас, Йоргис и маленькая Рина побежали за угощением и вином для блудного сына. У них было такое чувство, словно в Чикаго он недоедал.

Вонни села рядом с Адонисом, ее глаза блестели.

— А твой сын Ставрос? — спросил Адонис.

— Живет сам по себе где-то… — поспешно ответила она.

— Но почему бы ему не найти в своем сердце…

— Давай не будем говорить об этом теперь, главное, что ты вернулся, Адонис! Кстати, твой отец сильно изменился. Теперь он совсем другой, чем…

— Я теперь тоже другой, Вонни.

Поздравления и приветствия Адонису не смолкали.

Вонни сидела между Андреасом и Йоргисом, как это было почти всю ее жизнь.

— Однажды вечером Ставрос вернется в эту гавань, — сказал Андреас.

— И ночь будет точно такая же, — добавил Йоргис.