— Это верно, — согласился Дрого. — У нее есть лишь дом в Пивинси.

— И она не дочь графа…

— Но она принадлежит мне; это — высший титул. Вильгельм пообещал сохранить для меня все земли ее семьи.

— Неужели тебе достаточно? — спросил Танкред. — Это же наверняка меньше, чем ты мог получить.

— Да. Но за это я должен был отдать слишком много. — Дрого рассмеялся. — Вильгельма эта новость не поразила. Думаю, и тебя, Танкред, тоже. Она поразила меня. Я очень хотел этой земли. Но быть с этой женщиной, как оказалось, я хочу больше. — Он помолчал, искоса бросив взгляд, на своих воинов. — Вильгельм ничем не наградил месня, н теперь я ничем не могу вознаградить вас за вашу верную службу.

— Ты и не должен нас ничем награждать. — Должен. Я многим вам обязан. Вы сражались плечом к плечу со мной. Если б не вы, я бы вряд ли сейчас был жив. И теперь мне нечем вас отблагодарить. По этой причине я сейчас жалею о своем выборе, но только по этой. Я не могу расстаться с Идой. Думаю, вы меня поймете. — Дрого обнял. Унвина и Танкреда за плечи. — Боюсь, вы связались с рыцарем, у которого нет за душой ни гроша. Может, я еще что-нибудь и получу, но Вильгельм не дал мне твердого обещания.

— Я тоже тебе многим обязан, — ответил Унвин. — До этого похода у меня не было ни чего, кроме молодости. Если бы не ты, меня бы отослали обратно но Францию. Ты дал мне возможность участвовать в великой битве, которая принесла Вильгельму корону. Теперь я рыцарь, покрывший себя слабой, к тому же, кто знает, может, тебе и вправду будут даровано что-нибудь еще?

Да. В молодости я тоже никогда не терял надежды, — вздохнул Дрого. Заметив, как смутился Унвин, он ободряюще похлопал его по плечу. — Возможно, ты и прав и мне еще представится шанс. И уж тогда-то я его не упущу. — Он вздохнул. — Ладно, а теперь я хочу вернуться к той, на которую я променял и свои земли, и свои деньги.

— Ида, наверное, будет разочарована тем, как мало ты получил? — предположил Унвин.

Дрого двинулся к выходу.

— Не думаю, — ответил он. — Она все равно ничего бы не приобрела и ничего бы не потеряла.

— Но тебя она могла потерять, — буркнул Танкред, идя следом.

Дрого только пристально взглянул на него и, ничего не ответив, ускорил шаг. Он тоже мог ее потерять. Нет, этого нельзя допускать! Сейчас он вернется и предложит ей руку и сердце. Почему-то эта мысль внушала ему страх. Страх куда больший, чем он испытывал перед встречей с Вильгельмом. И может быть, даже больший, чем перед решающей битвой с армией саксов.

— И ты до сих пор ему не сказала! — воскликнула Ведетт, изумленно глядя на лежащую в кровати Иду. — Ты позволила ему уйти к Вильгельму за землей, когда у тебя есть все, о чем он мечтает!

— Я уже объясняла тебе, почему так поступила, — хмуро сказала Ида, садясь на кровати и натягивая на себя платье.

— Тогда я тебя понимала, но сейчас — нет. Вильгельм стремится соединить своих воинов родственными узами с саксами. Ты понимаешь», что это значит?

— Конечно. Дрого может вступить в брак. — Ида постаралась скрыть горечь, которую испытывала.

— И ты спокойно проводила его на встречу с Вильгельмом, чтобы тот дал ему землю вместе с супругой?

— Вполне возможно, что Дрого не примет подобную награду.

— Вот как? Ради тебя?

— Зачем ты говоришь так язвительно?! — возмутилась Ида.

— Твои слова этого заслуживают. Он рыцарь, Ида. Это объясняет все. Дрого не гончар, чтобы кормиться, делая глиняные горшки. Он должен иметь землю. Это не прихоть. Я не сомневаюсь, какой выбор он сделает.

— Но если он меня любит…

— Даже если он тебя действительно любит, он выберет ту женщину, брак с которой принесет ему землю. Ради этой земли он рисковал жизнью. Он мечтал о ней! Ты была обязана сказать ему, что у тебя есть то, что ему нужно.

При всем своем упрямстве Ида не могла не согласиться с этими доводами. Дрого имел благородное происхождение, возможно, даже более благородное, чем у нового короля. Он не мог оставаться наемным воином, предлагающим свою службу всем, кому придет в голову развязать войну. К тому же от его судьбы зависела и судьба воинов его отряда. Почему он должен думать в первую очередь о ней, а не о своих воинах? Ида с досады выругалась, что крайне не понравилось Ведетт.

— Думаю, ты слишком долго путешествовала с армией, — сухо заметила она.

Ничего не ответив, Ида вытащила из-под кровати мешок и начала перекладывать в него из сундука свою одежду.

— Что ты делаешь? — нахмурив брови, спросила Ведетт.

— Собираю вещи.

Ведетт потянула к себе одно из платьев, чтобы остановить Иду, но та решительно вырвала его и запихнула в мешок.

— Ты собираешься уехать? — спросила Ведетт.

— Да. Хочу освободить Дрого от того, что стало для него теперь обузой, — от себя.

— Я всегда ценила тебя за ум, но сейчас он тебя совсем оставил. Куда ты можешь убежать?

— У меня есть земля. Домик Старой Эдит мне вполне подходит.

— Всеми землями саксов сейчас владеет Вильгельм. Он может пожелать, чтобы ты вышла замуж за кого-нибудь из норманнов.

— Ну что же, я выйду.

— За другого человека?

Ида с силой затянула веревку на мешке.

— Ты сама сказала, что Дрого получит другую женщину. Так почему мне не выйти за другого мужчину?

— Но Старая Эдит говорила, что твой суженый — Дрого.

— Суженый — да. Для сердца, для души. Но она не говорила, что он станет моим мужем. — Внезапно Ида опустилась на кровать и печально улыбнулась Ведетт. — Ты была права. Мне, наверное, следовало рассказать ему о земле. Он трезво мыслящий человек, который думает о своем будущем. И не только о своем. Это я привыкла думать только о себе.

Ведетт ласково положила руку на плечо Иды.

— Хорошо, что ты это поняла, но совершенно не обязательно уезжать.

— По-твоему, я должна жить с Дрого на положении шлюхи?

— Нет, — смутилась Ведетт. Опустив голову, она начала нервно теребить завязки на своем платье. — Просто я считаю, что тебе следует подождать возвращения Дрого и, пока ты все не узнаешь, ничего не предпринимать.

Несколько секунд Ида молча глядела на Ведетт, раздумывая над ее словами, затем тихо произнесла:

— Ему обязательно предложат руку какой-нибудь саксонки.

Ведетт пожала плечами:

— И ты полагаешь, что Дрого захочет жениться на другой?

— Я знаю только то, что ему это предложат. А ты сама меня убедила, что для него самое важное — это земля.

— Все равно тебе надо подождать.