— Ты знала, на что подписываешься, — произнес он вслух. — Я сто раз предлагал тебе уехать, но ты не захотела. А могла бы спокойно вернуться к себе в Принстон.

— Мне надоело. — Тиффани вскочила, сердито сверкая глазами. — У нас есть шанс свалить отсюда с деньгами, пока мы живы и здоровы, а вы, ребята, телитесь, обсуждаете какую-то ерунду. Все, я так не играю. Я пас.

Она шагнула к двери и начала оттаскивать кровать, но Сойер подскочил и схватил ее за руки. Тиффани вырывалась, молотила его ногами и ругалась.

— Отпусти! — кричала она. — Я не собираюсь умирать из-за вашей глупости. Вы не видите того, что лежит прямо у вас под носом.

— Едва ты выйдешь за дверь, тебя сразу арестуют, — сказал Пендер, — ты такая же преступница, как и мы.

— Да что ты говоришь! — огрызнулась Тиффани. — Мой отец без пяти минут миллиардер. У него самые лучшие адвокаты. Я скажу им, что вы похитили меня и принудили к сотрудничеству, что у меня стокгольмский синдром, и меня вытащат в два счета. Пусти!

Тиффани вырвалась и снова стала дергать кровать. Сойер хотел помешать ей, но Пендер его остановил.

— Пусти ее, — сказал он. — Без нее будет лучше.

— Ну уж нет! — с возмущением заявил Сойер. — Она просто так отсюда не уйдет! Ни за что, босс!

Пока Пендер держал его, Тиффани успела отодвинуть кровать и приоткрыть дверь. Но силы были неравны — Сойер вырвался, перемахнул кровать и схватил Тиффани уже на пороге. Они стали бороться при свете прожекторов на глазах всего полицейского собрания. Сойер почти затащил Тиффани в номер, когда прогремел выстрел.

Сойер пошатнулся, и Тиффани, почуяв, что его хватка ослабела, бросилась наутек. Сойер тяжело привалился к дверному косяку, а на спине его расцветала красная роза. Пендер скорее втащил его обратно и захлопнул дверь. Он положил друга на кровать к Кардиналу, велев тому подвинуться. Кардинал вскочил.

Сойер тихо лежал, бледный, с широко открытыми глазами, и щупал руками грудь. Кровь хлестала из раны. Пендер запер дверь, не заботясь о том, чтобы снова забаррикадировать ее, и вернулся к Сойеру. Он стоял с автоматом в руке, слушал, как друг силится вздохнуть и не может, и ждал, когда к ним вломится спецназ.

Стивенс услышал выстрел, затем испуганный возглас толпы. Он выскочил из фургона как раз в тот момент, когда Тиффани, улизнувшая от Сойера, метнулась к линии полицейских машин. Потом он увидел Уиндермер, которая сердито расталкивала людей, чтобы добраться до Уэлвуда, кричавшего что-то в микрофон. Стивенс поручил одному из копов сторожить Мэри Макаллистер и стал проталкиваться следом.

Когда он подошел, Уиндермер схватила Уэлвуда за грудки и швырнула его о бок спецназовского фургона.

— Ты что — рехнулся? — заорала она.

— Ну, это мои парни стреляли. Был хороший момент.

— А кто им приказал стрелять?

Уэлвуд молча вытаращил глаза.

— Отлично! Теперь этот псих с автоматом совсем съедет с катушек. Вы запороли всю операцию!

Видя, что Уиндермер сейчас его ударит, Стивенс шагнул вперед.

— Напрасно вы допустили этот выстрел, — сказал он Уиндермер. — Внутри сидит заложник, и неизвестно, что с ним сделают. Как теперь успокаивать похитителя?

— Я позвоню, попробую заболтать его, — буркнула Уиндермер и пошла обратно на командный пункт.

Появился детектив Лэндри, который вел с собой Тиффани Прентис в наручниках.

— Отпусти меня, мерзавец, — шипела она, — они меня заставили, говорю же.

— Вы слышите? — обратился Лэндри к Стивенсу, приподнимая бровь. — Она утверждает, что была заложницей.

Девушка взглянула на Стивенса сквозь спутанные белокурые волосы, точно испуганный котенок.

— Чушь собачья, — фыркнул Стивенс. — Тащите ее к Холлу, пусть он отвезет ее в город, в тюрьму.

Девушка захлопала глазами, страх на ее лице сменился дерзостью.

— Заткнитесь вы оба! — Она пнула Лэндри ногой. — Вот мой отец надерет тебе за это задницу. Обещаю!

Посмотрев, как Лэндри заталкивает ее в машину, Стивенс вернулся в фургон, где его ждала Уиндермер, сидевшая за монитором. Когда Стивенс вошел, она протянула ему телефонную трубку:

— Соединяю.

В трубке раздался щелчок, затем гудок, второй — Пендер явно колебался, решая, стоит ли отвечать. Стивенс знал, что он психует и что одна ошибка с их стороны — и все пропало. Если еще не пропало.

Гудки прекратились, но в трубке было молчание. Стивенс вопросительно взглянул на Уиндермер, она кивнула, и тогда он заговорил:

— Артур? Артур, это агент Стивенс.

Никакого ответа. Ни шороха, ни звука. Уиндермер закивала, и он продолжал:

— Артур, мы не отдавали приказа стрелять. Это был случайный выстрел, у кого-то сдали нервы. Мы выясним, кто это был, и он за это заплатит. А сейчас мы звоним, чтобы убедиться, что второпях вы не предприняли необдуманных действий.

Наконец Пендер ответил.

— Вы скомпромитировали себя, — произнес он бесцветным, убийственно спокойным голосом. — Вы утратили мое доверие. Вы сами без необходимости поставили жизнь заложника под угрозу. И после этого вы предостерегаете меня от необдуманных действий?

— Простите, — сказал Стивенс, — я знаю, что мы виноваты. Но мы по-прежнему рассчитываем решить вопрос мирным путем. А вы?

Ответа не последовало.

— Артур, мы можем договориться, — настаивал Стивенс. — Верно? Артур?

— Только без фокусов, — после долгого молчания откликнулся Пендер. — Еще раз, и вы сильно пожалеете.

И положил трубку. Стивенс последовал его примеру через секунду, обливаясь потом и чувствуя, как тяжело бьется сердце.

— Он все-таки нас слушает.

— Ох уж эти мясники, — вздохнула Уиндермер, — я их за такое в Анкоридж загоню, в хранилище улик — пусть там проявляют свою прыть.

Стивенс встал и обвел глазами стоянку, напоминавшую съемочную площадку старого фильма ужасов о нашествии инопланетян. Дверь под номером 23 была ярко освещена, точно перед ней приземлился космический корабль с прожектором на борту.

— Что мы все-таки имеем? Согласится ли он уехать без Макаллистер?

— Черта с два, — покачала головой Уиндермер. — У него на глазах ранили друга, и это, я думаю, ожесточило его. Выходит, все остается по-прежнему. Ни он, ни заложник не сдвинутся с места.

— Не обязательно, — сказал Стивенс и поскреб подбородок. — Звоните Холлу, у меня есть идея.

Пендер стоял и смотрел, как Сойер отчаянно пытается набрать воздуха пробитой грудью. Когда его ранили, он даже не вскрикнул, не издал ни звука. Он и сейчас молчал, только глядел в потолок, будто ждал смерти. А Пендер стоял рядом, не зная, как помочь. Шум снаружи затих, отдалился. У Пендера было ощущение, что он смотрит какой-то дурацкий телефильм со своим участием.