как лучшее средство накопления. Жилье же все время росло в цене в последнее время, не так ли? И людям очень трудно поверить, что это может круто измениться. С катастрофическими, возможно, для многих последствиями. «Завтра» в экономическом сознании людей не существует!

Во-вторых, еще одно следствие того же закона — склонность населения винить в своих проблемах нынешних правителей, очень быстро забывая о прошлом. И, наоборот, приписывать стоящим у руля в данный момент заслугу любых послаблений и улучшений, хотя понятно, что позитивные да и негативные перемены в экономике чаще всего являются результатом долговременных факторов. Предшественникам, бедолагам, часто и доброго слова не дождаться. Примеров тому несть числа. Лейбористы в Британии пришли к власти в 97-м, после завершения трудного долгого спада, через который грамотно провели страну консервативные правительства. Придя к власти, лейбористы ничего принципиально не поменяли (и надо отдать им должное, ведь могли бы начать перемены ради перемен!), и королевство в неплохой форме въехало в новый цикл — подъема рынков и быстрого роста. Население сочло это заслугой исключительно новой власти. Потом случился кризис 2007–2009 годов, и лейбористское правительство стало во всем виноватым, хотя кризис носил всемирный характер и избежать его последствий было не под силу никакой власти, можно было только его максимально смягчить, что лейбористы и сделали, причем грамотно и квалифицированно, но публика этого нисколько не оценила, пошла голосовать за консерваторов, которые устроили режим жесткой экономии, сильно ударивший по уровню жизни, а затем и Брекзит, последствия которого еще предстоит пережить.

СССР в конце 80-х пришел к практическому банкротству, внешние долги были таковы, что стране грозил тотальный дефолт (покруче того, что был в 98-м!). В отчаянной попытке выйти из положения премьер Павлов фактически девальвировал рубль, но население этого не заметило, поскольку полки магазинов были абсолютно пусты. На ценниках значились старые, лишенные смысла цены — по ним практически ничего нельзя было купить. Зато когда правительство Гайдара вытащило страну из состояния развала, когда магазины заполнились продуктами и другими товарами — по новым, разумеется, ценам, — российский народ обнаружил, что кто-то лишил его всех скромных сбережений: лежавшее под подушкой или на сберкнижке ничего больше не стоило! И этим кем-то, этим злодеем был навсегда назначен не Павлов и не Горбачев, а Гайдар. Когда во второй половине 90-х российские власти заигрались в опасные игры ГКО и довели страну до дефолта, ответственным за это бедствие общественное мнение сочло совсем недолго просидевшего в Кремле Сергея Кириенко и его команду, а не их предшественников. В результате «киндер-сюрприз» вынужден был чуть ли не с позором уйти в отставку. А потом начался период бешеного роста цен на нефть и газ. Им можно было сполна воспользоваться — потому, что ни Гайдар, ни даже Черномырдин при любых своих ошибках не сделали главной: не включили печатный станок, не допустили гиперинфляции. И во-вторых, потому, что Кириенко достаточно грамотно провел девальвацию 98-го; при всей ее болезненности она заложила основу быстрого экономического роста. С новыми, сумасшедшими ценами на нефть и газ, да еще и стартуя с выгодного исходного положения, нетрудно было наладить своевременную выплату зарплат и пенсий. Но в глазах населения относительно наладившийся быт и повысившийся уровень жизни, конечно же, заслуга президента Путина и его мудрой экономической политики.

Сиюминутность правит и Европой, и Африкой, и Азией (не говоря уже об Америке с Австралией). Видимо, так было, есть и будет. А потому понятно, почему политики не заинтересованы в том, чтобы закладывать фундаменты завтрашней экономики, и ясно, почему они так цепляются за вчерашние рецепты. У реформаторов — горькая, незавидная судьба. Даже современные российские либеральные писатели нет-нет да лягнут царского премьера Сергея Витте, а ведь никто больше него не сделал для преодоления Россией вековой отсталости. Это и золотой стандарт, и реформы в области промышленности и образования. Главное, он был главным вдохновителем манифеста от 17 октября 1905 года, провозглашавшего гражданские свободы. Это Витте уговорил царя пойти на уступки парламентаризму. (Николай II не мог ему этого простить, ненавидели Витте и все черносотенцы, и цеплявшиеся за пережитки феодализма консерваторы.) Более успешного и последовательного реформатора не было в истории страны.

Если держаться только за прошлое и противиться реформам, то ничего хорошего человечество не ждет. Второй закон термодинамики (и закон убывающей доходности) вступит в полную силу, и каждый день станет днем регресса, человечество начнет быстро откатываться назад — к средневековью, к распаду сообществ, к натуральному хозяйству и первобытному коммунизму. Но разве консерваторы не играют своей важной роли в обществе? Играют, и еще какую! И не просто в качестве необходимого тормоза на разгонах. Для успеха реформ мало, чтобы их энергично проталкивали новаторы, они осуществятся только тогда, когда на них скрепя сердце согласятся именно консерваторы. Но это произойдет только тогда, когда их убедит в неизбежности перемен финансовая реальность. Только не ограничивайте естественных свойств денег, и они свое возьмут. Только деньги, только рынок с его невидимой, но мускулистой рукой спасают положение и буквально силой, за шкирку, тянут нас в будущее. Не знаю, не кончатся ли когда-нибудь их силы, не одолеет ли их инерция, не исчерпается ли заложенная в них феноменальная энергия.

Между тем верить в деньги (не в туго набитую мошну, а именно в Деньги) — это не значит предпочитать высокому низменное. Богу — золотого тельца. Честному — подлое. Доброте — злобу. Нет, вовсе нет, это значит — верить в прогресс. В то, что общество слишком медленно, мучительно медленно, со множеством отвратительных рецидивов, но все-таки становится гуманнее. И осмысленнее. Куда-то движется, к какой-то вроде бы цели. Правда, коронавирус может смешать все карты. Страстное увлечение значительной части жителей западных стран популизмом и теорией заговора не сулит ничего хорошего; вполне возможно, они чреваты самым худшим из сценариев. Проводить грамотную финансовую политику старающиеся угодить толпе демагоги точно не способны.

Непостижимая сложность устройства мира денег, их не до конца нам ясная внутренняя динамика и устремленность в будущее дают надежду на «неслучайность». На то, что мы не прыщ, не кусок плесени, случайно образовавшийся в промежности вселенной. Не недоразумение, не дурацкое исключение в мире вечной мертвой гармонии и покоя. Многие, правда, с таким подходом не согласятся категорически. Известный французский философ Марк Гийом выразил весьма распространенное мнение, когда пренебрежительно объявил эту точку зрения религиозной. Это всего лишь «миф роста и счастья, достигаемого через накопление материальных ценностей, миф о возможности победить болезни и смерть через научно-технический прогресс», — пишет он. Ну что же, кому дорог поп, кому попадья, а кому — попова дочка… Слава богу, что люди имеют возможность спорить,