Она стояла рядом с ним и дрожала. «Нервы», — догадался Урук и погладил ее руку. Она ответила пожатием.

Наконец нифилимы посерьезнели. Один из них поднял факел и повел рабов во тьму. Урук и Ада двинулись следом. К удивлению Урука, никто не обратил внимания на необычный облик замыкающей пары. Незамеченными остались даже черные ноги и ее широкие женские бедра.

Шли долго. Маршрут сложный, но следовать ему легко. От факела к факелу, ни шагу в сторону — и избежишь опасностей, поджидающих во тьме.

Через четверть часа дорога стала более извилистой, поверхность неровной, идти стало труднее. Но рабы знали путь и не замедляли хода.

Урук и Ада начали отставать.

— Может, бегом? — прошептала Ада.

— Нет.

— Отстаем!

— Не страшно.

Еще четверть часа ходьбы, несколько поворотов, и тут тропа разделилась на две. Одна цепочка факелов взбиралась на холм, другая ответвлялась влево. Они видели четыре светящихся точки, отблеск пятой колыхался на стене далеко впереди. Рабы следовали по первой тропе.

— Куда?

— Не знаю.

Прошли чуть дальше. Еще одно ответвление, на этот раз вправо.

— Наверное, там есть другие тоннели и другие пещеры, — пробормотала Ада.

— Замри! — вдруг скомандовал Урук. Шум шагов впереди стих.

— Что там? — шепнула Ада еле слышно и прикусила язык. Мужской голос загрохотал в пещере, вызвав сильное эхо. Снова послышался шум шагов, но приглушенный, как будто рабы перевалили через вершину холма и спускались по противоположному склону.

— Что он там орал? — спросил Урук.

— Они идут в какую-то Черную пещеру. Он приказал всем оставить корзины перед входом в тоннель.

— Приказал — выполним, — с готовностью отозвался Урук и потащил Аду прочь с тропы.

Во тьме пришлось продвигаться медленно, неровная поверхность была усеяна множеством обломков породы.

— Отличное местечко, — похвалил Урук. — Ни зги не видно. Спрячемся здесь.

— Зачем? Джаред где-то рядом.

— Хороший охотник не прыгает в кусты, не зная, что там. Он выжидает. Наблюдает. Нужно проверить, кто еще здесь ползает.

Урук снял корзину с плеч, пес выпрыгнул.

— Пес принюхается, освоится. Если какая-то тварь в темноте затаилась, от него не скроется.

* * *

— Скоро привал? — заныл Ламех. — Мне надо…

— Что, приспичило?

Ламех с жалобным видом кивнул. Обе руки он прижал к животу, как будто боялся, что сейчас лопнет. И не он один. Не менее дюжины бойцов страдали тем же «быстрым брюхом», как определяла это состояние мать Ячменного Зерна. Некоторые жаловались на чесотку и сыпь, скребли руки и грудь. Должно быть, набрались вшей у женщин в Акшуре. Пусть чешутся, только резвей шагать будут. Но живот ждать не может.

— Ну, что ж… — И он заорал: — Всем привал на четверть часа!

Они как раз покидали ущелье, поросшее ивняком и кривыми деревцами.

Ламех тут же скинул мешок и метнулся в кусты. Его примеру со стонами последовали еще несколько страдальцев. Через мгновение стоны сменились иными характерными звуками физиологического происхождения.

Ячменное Зерно присел на валун и развязал сандалии. Ноги в пузырях, лодыжки распухли.

— Богами проклятая река, — проворчал он.

После переправы через Тигр обстановка осложнилась. Кроме поноса, вызванного плохой водой, войско страдало от кровососущих насекомых. Клещи и оводы соревновались с комарами в борьбе за кровь передвигающегося берегом отряда. Ячменное Зерно начал подозревать богов в том, что они сочувствуют нифилимам.

Растирая ноги, Ячменное Зерно рассматривал карту, нарисованную Андером. Карта была набросана неряшливо и содержала множество лишних деталей, которые мешали ориентироваться. Очевидно, они прошли два пика и один перевал. К Дагонору таким темпом выйдут к полудню следующего дня. Яшман начал вымерять расстояние вершками, но тут вернулся Ламех. Он дышал так тяжело, как будто бежал всю дорогу от Кан-Пурама.

— Полегчало?

— Даже не знаю. — Ламех устало опустился на мешок. — Внутри все горит. Пить хочется, но вода не держится.

— Из-за воды все. Все, кто в реке бурдюки наполнял, страдают.

— Что же делать? Вылить?

— Не стоит. Лучше такая вода, чем никакой.

Ламех кивнул.

— Остальные так же?

— Большинству хуже, — прошептал Ламех. — Кошмар какой-то.

— Хорошо бы найти родник, но надежды мало. Холмы сухие.

— Ох, плохо дело.

— Надо вылезать из этих ущелий. Они нас в сторону уводят.

Ламех хотел что-то ответить, но тут живот его снова громко заурчал.

— Ничего, пройдет, — утешил Ячменное Зерно и принялся завязывать сандалии.

— Уже пора? — жалобно спросил Ламех.

Ячменное Зерно кивнул и поднялся.

— Поднимаем задницы! — зычно закричал он под сопровождение раздавшихся со всех сторон стенаний.

Взобравшись на следующий холм, Ячменное Зерно заметил на западе облака.

— Странно. Жара такая, и на тебе…

С восходом с неба потекло. Сначала упали хилые и редкие капли, сменившиеся затем изморосью. Приближался фронт тяжелых плотных туч. Похоже, на Шинар надвигался потоп.

Изин проснулся, поспешно скатал одеяло и спрятал его на дно мешка. Все равно промокнет, но он сделал все, что мог. Спать под мокрым одеялом — брр! Капризен был Изин с детства. Иной раз мать специально увлажняла его постель, чтобы легче было переносить жару, и он до сих пор с отвращением вспоминал эти липнущие к телу мокрые тряпки.

Убрав одеяло, Изин схватился за меч. Следует ли и его прятать от дождя? Все равно, конечно, не убережешь. Многому научился Изин за время, проведенное с Андером, но оружие оставалось для него загадкой. Ни разу еще он не обнажал меча.

— Надо ли… — начал Изин и осекся. Андер еще крепко спал, скрючившись, уткнувшись носом в колени. Капюшон откинут, дождь падает на лицо и волосы. Мирное, безмятежное выражение, даже брови и челюсти расслаблены. «Таким бы он мог быть», — подумал Изин. Грех будить.

* * *

Андер проснулся, когда лагерь уже был окутан дымом костров и большинство воинов как раз покончили с завтраком. Он зевнул и провел пальцами по губам.

— Давно дождь?

Изин протянул ему плошку.

— Возьми.

Плошка была наполовину заполнена прозрачной жидкостью.