Сереион докладывал об успехах своей миссии. При этом ему необходимо было держать ухо востро и не проговориться о доброй половине событий, ибо королю и его придворным вовсе не следовало знать, что именно он (Сереион) навлек смертельную опасность на такого необходимого государству дракона.

Он докладывал его величеству исключительно о том, что посетил неродного дядю Хухлязимуса, — в этом месте Мулкеба завистливо вздохнул: у какого-то мальчишки такие связи, а заслуженный придворный чародей не может записаться на прием вот уже семьдесят три года подряд. И дядя Хухлязимус, продолжал Сереион, пообещал проследить за судьбой Дартского Дракона и уберечь его от возможных опасностей, пока его величество не решит, что следует предпринять.

— А чего тут предпринимать? — изумился король. — Вернуть его надо.

— Не советовал бы, — сказал дальновидный гвардеец. — Там демонические драконорыцари — опять нужно будет устраивать приемы, ублажать их, а тут еще бодрствующая тетя… Возможно, найдется более приемлемый способ объединить ее величество и столь желанного ей ящера.

— К тому же, — забормотал Марона хриплым и слабым голосом, — расходы, которые мы потерпим, если драконорыцари вернутся в замок…

Король махнул на него рукой, и министр облегченно умолк. Даже его неуемная страсть к экономии не шла ни в какое сравнение с тем нечеловеческим утомлением, которое он испытывал после двухчасового общения с Гедвигой. И ему теперь было почти что все равно, что случится дальше. А хоть бы король своевольно выписал себе трех новых мульчапликов — он, Марона, и не шелохнется. И даже на четырех не отреагирует.

На самом деле Хухлязимус не на шутку разволновался, когда взмыленный Сереион ворвался на его островок, уже издали оповещая дядю о разыгравшейся в Уппертале трагедии.

— Что с тобой, деточка? — встревоженно спросил он, подгоняя поближе к гвардейцу уютный диванчик на мохнатых лапках. Диванчик радостно пискнул и заурчал, когда Сереион плюхнулся в его теплые объятия.

— Дядюшка, я такого натворил!

— Что же ты натвойил, птенчик? — спросил чародей.

— Я у тебя заказал антидракона, помнишь?

— Ну, я же не Душайа — мозги пока что йаботают. И я йад тебе сообщить, что антид'йакон наконец-то догнал д'йакона. Вот-вот вст'йетятся.

— Только не это! — Сереион не умел ломать руки, но проделывал нечто весьма близкое к этому. — Что теперь будет!

И он, торопясь и глотая слова, поведал изумленному Хухлязимусу, что королеве-тете, наверняка вставшей с левой ноги, срочно потребовался живой и невредимый дракон. Мулкеба прикинул, что будет проще — вызывать нового или возвращать старого, и остановился на последнем варианте. Но никто ведь не знает, что Сереион тайно заказывал такую антидраконскую программу. И теперь бедного короля могут даже женить на какой-нибудь кикиморе — и крыть ему будет нечем.

— Стайая вешалка! — обругал Хухлязимус королеву и сам себе удивился. В последний раз он так нелицеприятно выражался о даме лет пятьсот тому назад. Дама была вампиром с преотвратным характером — извела пол-Хаарба; она была обозвана Хухлязимусом в тот момент, когда пыталась впиться клыками в его шею.

Из всего вышесказанного мы можем сделать вывод о том, как сильно раздражила великого чародея неугомонная королева Гедвига.

— На тебе, мальчик, п'йосто лица нет, — сокрушенно поведал Хухлязимус, накапывая гвардейцу какого-то успокоительного зелья в хихикающую чашку. — Не об'йащай внимания, — заметил он изумленный взгляд племянника, — она боится щекотки… Ты не можешь так йисковать здойовьем из-за какой-то г'йимзы. Я все сделаю, как надо, но мне не н'йавится, что ты не занимаешься своими делами, а бегаешь как очумелый из-за ее п'йихоти. Погоди-ка, я погляжу в свой х'йустальный шай: что там у нее в светлом будущем?

Светлое будущее королевы вызвало у великого чародея довольную ухмылку.

— Ну что, что там? — нетерпеливо спрашивал племянник, вертясь на диванчике. — Что с ней будет?

— Ох, не завидую я вашей койолеве… — изрек колдун.

— С лестницы сверзится? — с надеждой вопросил гвардеец.

— Зачем же с лестницы? С лестницы — не нужно. Это создает об'йаз мученицы и гейоини. А Гедвигу ждет к'йупное йазочайование.

— Это какое же?

— Позволь, деточка, это будет моей маленькой тайной. Не хочу пойтить тебе сюйп'йиз. Одно обещаю точно — очень скойо вашей тете будет не до того, чтобы мучить племянника. П'йавда, скойо только сказка сказывается, да не скойо дело делается. Но все постепенно встанет на свои места. Вот увидишь.

— А с драконом, с драконом что будет? — тревожился Сереион.

— Сказано тебе, мейы п'йиняты: не знаю, как они там йазбейутся, но твоему хвостатому дйугу ничего не угйожает. Там воцарятся полная любовь и взаимопонимание.

— Дядюшка, — почему-то шепотом обратился к нему гвардеец, — а кто хоть был-то этим антидраконом, что за чудище?

— Ой, деточка! Никогда бы не подумал, что это будет так смешно выглядеть — какие-то нездешние охотники на д'йаконов. Тут ко мне недавно заглядывал давний п'йиятель и коллега — Гельс-Д'йих-Энн, так он столько занимательного поведал п'йо этих человечков. Я смеялся до упаду. Йасказать? — И Хухлязимус вопросительно уставился на любимого племянника поверх очков.

Очки, кстати, были шикарные: квадратные, с цветными стеклами, в оправе из мелких цветочков. И вообще на сей раз чародей выглядел модником — в каких-то безумных ярких шальварах, клетчатой жилетке и рубашке в мелкий горошек. У Сереиона даже в глазах зарябило.

— Да нет, — ответил он, искренне опечалясь. — Я бы с удовольствием послушал, но там король стоит насмерть, покрывает мое отсутствие. Если я задержусь подольше, не знаю, что ему грозит. Но я бы точно не хотел оказаться на его месте.

— Превратить ее в жабу, что ли? — сказал колдун очень четко, как всегда, когда ему надоедало изображать старого аристократа с милыми причудами. — По-моему, эта дама слишком далеко зашла. Единственное, чем я могу утешить тебя, мой мальчик, — не все коту, масленица, бывает и Великий Пост.

— Ничего не понял, — честно признался Сереион.

— А тебе и не надо понимать. Ты просто поверь, что все в скором времени изменится в самую лучшую сторону. Ну ступай, мальчик. Сейчас я тебя до Дарта с ветерком подкину. Передавай привет своему королю — пусть держит хвост трубой.

Сереион еще размышлял над тем, какой хвост и какой трубой должен держать Оттобальт, когда обнаружил, что его конь бешеным галопом подлетает к воротам Дарта. Обернувшись, он не обнаружил никаких следов — даже легкого облачка пыли, которая обычно поднимается над дорогой при такой неистовой скачке.

История закусочной «Дви ковбасы» не настолько интересна, чтобы посвящать ей отдельное повествование, но пару слов сказать о ней все же стоит.