уже был в руках, палец лежал на спусковом крючке, но меня колотила дрожь — от злости, не от страха. Если не спущу гнев, вместо приветствия врежу кому-нибудь в глаз.

На втором этаже я услышала голоса: разговаривали в главном зале.

Глава 51

— Кармен! Не ходи одна! — Андрей не успевал за мной.

Но я уже толкнула двери и остановилась на пороге, старательно сохраняя нейтральное выражение лица.

Эмиля увидела сразу — он стоял спиной ко мне, вроде расслабленный, но оружие в руке, хоть и стволом к полу. Одет странно: в джинсах и сорочке навыпуск, она сморщилась под наплечной кобурой, словно его застали врасплох и он одевался второпях.

В зале он был не один… Но я рассчитывала увидеть только Вацлава, а не пятерых. И судя по тому, как они держались, они не за Эмиля. Я окинула их взглядом, пытаясь вычислить главного.

Он стоял у дальней стены — держался особняком. Чем-то похож на Эмиля — высокий, холеный, крупный. На вид я дала бы ему лет на двадцать больше. Назвать его старым язык не повернулся.

Черные волосы с сединой, но глаза живые, хотя с возрастом блеск из них исчезает. Он выглядел моложе, чем есть. Лицо широкое, породистое, с крупными чертами.

При моем появлении Вацлав улыбнулся и сунул большие пальцы за ремень, словно я чем-то очень его развеселила. Он насмехался надо мной всей позой.

Фигура казалась крепкой, по движениям я поняла, что Вацлав в эффекте и иначе бывает редко. На это намекала и бледная кожа. Одет неброско — черные брюки и серый пиджак, но такой материал и отличная посадка должны прилично стоить. А вампир при бабках — это всегда плохой вампир. Честно состояние они не сколачивают.

Вацлав с издевкой смотрел на меня, и я не понимала, в чем дело. Вампиры вообще редко смотрят людям в глаза — их больше интересуют другие части тела. Остальные рассматривали меня должным образом, один из них — тот, что подбирался к Эмилю справа, откровенно рассмеялся.

Что происходит? Почему они смеются?

— Не могу поверить, — он так заржал, словно тут делали на меня ставки. — Она здесь.

Я вошла в зал, стараясь не выдать замешательства, и остановилась метрах в трех от Эмиля. Он обернулся: взгляд тяжелый, на лбу испарина, лицо покрылось бледно-розовыми пятнами — да он в бешенстве.

— Зачем приехала? — процедил он. — Дура.

Он быстро потерял ко мне интерес. В дверях появился Андрей и сразу поднял руки, будто сдавался.

— Спокойно, — начал он. — Я нейтрал, просто здесь постою. Без претензий.

Зашел он без страха, но и без резких движений. Я понимала почему: перевес не на нашей стороне. Андрей стоял позади, но это не придавало мне уверенности. Во рту внезапно пересохло.

— Интересно, — Вацлав оглядел Андрея. Вживую голос оказался плавным, и со странным мягким акцентом. — Где Феликс?

И когда я услышала этот жесткий тон, поняла, что на месте Феликса не пришла бы. Черт возьми, я бы даже на своем месте не пришла, если бы знала, с кем столкнусь.

Он абсолютно нас не боялся, в нем не было даже тени неуверенности.

— Вы обещали нейтралитет! — выкрикнула я на волне липкого страха.

Вацлав нежно улыбнулся — прямо мне в душу. Так улыбаются приятным вещам, например, изысканному десерту, приготовленному специально для вас.

Неожиданно в дверях появился Феликс. С лица стекала вода, голова влажная, но он отмылся от крови. Часть скулы и щека распухли — даже эффект не спасет от гематом, разбитые губы спеклись. Я заметила, что из уха пропала сережка.

Руки все еще скованы — топор не помог.

В глазах такой страх, словно перед ним сам дьявол. Он упал на колени сразу, как увидел Вацлава. Дело совсем плохо. Повисла такая мрачная тишина, что мне хотелось закричать, лишь бы ее не стало.

— Верни крест, — сказал Вацлав.

— Его отобрали на границе, — пробормотал Феликс.

Я с трудом справилась с выражением лица. Теперь ясно, почему он снял сережку — она не ему принадлежала. Но причин выдавать его, у меня нет.

— Что же ты, Эмиль, — продолжил Вацлав, держался он непринужденно, словно это встреча за обедом. — Говорят, заработал хорошо. Пора делиться, твой брат много задолжал.

Феликс не издал ни звука. Если не возмущается, значит, правда много.

— Сколько хочешь? — резко спросил Эмиль.

— Город хочу, этот дом, деньги, твою жену. Все, что сможешь дать.

Горло сжал спазм. А почему я в списке? Я обернулась на Андрея, в поисках подсказки, но он просто покачал головой — «не вмешивайся».

— Плохо тебя помню, Эмиль, но слабым ты был всегда, — продолжил он. — Чего сейчас хорохоришься?

У меня руки покрылись гусиной кожей. Ему это в лицо сказали?

— Зато я тебя помню. Мы встретились обсудить сумму.

Я решительно его не узнавала: он уводил разговор в сторону. Если бы Эмиль выстрелил в него — я бы меньше удивилась. Представляю, чего ему стоило сдержаться. Он рассчитывает решить дело словами?

— Лестно, — усмехнулся вампир. — Вижу, годы тебя закалили. Очень удивился, что ты получил город. Слышал, твоя жена постаралась. Как так, Эмиль?

— Ваше какое дело? — тихо сказала я и собралась с силами, хотя у меня закружилась голова. — Вас это не касается!

Когда я заговорила, Вацлав улыбнулся так широко, что стало видно клыки. И выглядело это оскорбительным. По Эмилю он потоптался, сейчас моя порция унижений.

— Замолчи, — тихо сказал Андрей.

— Успокойтесь, госпожа Кац, — ответил Вацлав. — Девушка вы бойкая, но не очень умная. Как бы ни повернулось дело, должность ваша. Вам там самое место.

Он потерял ко мне интерес и уже без улыбки повернулся к Эмилю.

— Твой брат дурно со мной обошелся. Из-за него я потерял город, он бросил меня тяжелораненым. Так что плату прошу справедливую. И жене своей скажи, — добавил он. — Она застрелила мэра по случайности или везению. И всего лишь застрелила.

Ну да, нужно было вызвать его на дуэль, знаю. Просто шпагу в тот день забыла. Все это просто фарс.

— По факту получается, город ничей, — закончил он.

— А почему ты на ней женился? — спросил один из вампиров. — Она не наша.

Эмиль обернулся, оглядел его, потом остальных. Они держались расслабленно, рассматривали его сверху донизу, словно оценивали или прикидывали, за что укусить. А вот Эмиль подобрался: тело напряглось, он смотрел исподлобья, расправил плечи.

Когда он обернулся, следя за противником, я увидела лицо: застывшее, с тяжелым взглядом. Эмиль еще не скалился, но предостерегающе открыл рот — я увидела