После нескольких неудачных атак они сосредоточили на высоте такой мощный огонь, что даже командование армии в своем донесении отметило: «…на участке 95-й СД [противник] ведет огонь наиболее интенсивный в направлении выс[оты] 15,7». Остаткам обоих полков пришлось оставить высоту и начать отход на юг.

Только в полдень немецкое командование смогло выделить пару батальонов, чтобы прорвать оборону 95-й СД под Дюрменом.

В 13 часов 15 минут немецкие подразделения, развернувшись в цепи, попробовали охватить позиции закрепившихся там батальонов с флангов. Оба батальона открыли по противнику частый огонь и заставили его залечь. Не имея численного превосходства, немцы не решились атаковать и попробовали использовать превосходство в тяжелом вооружении. Немецкие цепи окопались в голой степи на почтительном расстоянии от Дюрмена и непрерывно обстреливали советские позиции из минометов и пулеметов. Но позиции батальонов были хорошо укреплены, и окопы полного профиля надежно защищали стрелковые ячейки от огня, ведшегося с большого расстояния. Потери батальонов были крайне незначительными. Так, саперный батальон, почти не имевший автоматического оружия и находившийся в наиболее тяжелом положении, потерял в ходе пятичасового боя всего двух человек убитыми и трех ранеными.

Опершись на Дюрмен, разведывательный и саперный батальоны дивизии до вечера вели огневой бой с противником, не давая немцам прорваться на Токульчак. Однако противник постоянно подтягивал к месту боя новые подразделения, явно намереваясь в сумерках перейти в наступление и сбросить батальоны с занимаемого рубежа.

Видя угрозу левому флангу дивизии, начальник штаба 90-го СП около шести часов вечера приказал батальонам отойти на новый рубеж, заняв оборону в 1 км севернее Джурчи.

Находившийся правее батальонов 90-й СП к концу дня несколько сместился в сторону Джурчи, а 161-й и 241-й полки были оттеснены в район поселка Кияторка.

Ночью остатки этих полков заняли новый рубеж в районе поселка Табор Кирей и западнее его. При этом между позициями 90-го СП и участком разведывательного и саперного батальонов образовался опасный разрыв, который достигал одного километра.

Части 25-й СД, несмотря на все больший отход 95-й, в целом удерживали фронт. Немцы продолжали охоту на штабы соединений, о местонахождении которых, очевидно, оперативно получали сведения от татарского населения либо захваченных пленных. Группа мотоциклистов, поддерживаемая 4 легкими румынскими танками, совершила налет на штаб 40-й КД в Копкарах, но, понеся потери, убралась восвояси.

54-й СП, занимая оборону за правым флангом 31-го СП, вечером отбил атаку двух батальонов пехоты, поддерживаемых танками.

К середине дня командующий армией стал терять управление над отдельными частями из-за образовавшихся между ними больших разрывов. Командование армии предвидело возможность такого развития событий и с утра направило на участок 95-й СД, являвшийся самым угрожаемым направлением, опергруппу штаба армии для руководства боем. Возглавлял ее полковник Крылов, снова ставший после эвакуации войск ООР заместителем начштаба Приморской армии.

Но и опергруппа, состоявшая из 9 штабных офицеров, не могла изменить неумолимый ход боя, диктуемый чудовищным неравенством сил. Обескровленная двумя днями собственного наступления и одним днем наступления противника дивизия не смогла выдерживать натиска немцев. Концентрируя огонь артиллерии и самоходных орудий, немцы сбрасывали части дивизии с немногочисленных пологих высоток и курганов, наносили удары на стыках, отжимая части друг от друга.

Если утром прошлого дня немцы наносили основной удар по 172-й СД, являвшейся наиболее слабым звеном во всей системе обороны Приморской армии, то со второй половины 26 октября основным объектом их усилий сделалась 95-я СД. Тесня ее на юг вдоль дороги на Токульчак, немцы максимально углубляли прорыв, получая возможность рассечь Приморскую армию и бить ее по частям.

К 15 часам немцы заняли отметку 12,8.

В этом районе располагались четыре населенных пункта, опираясь на которые, части дивизии могли организовать устойчивую линию обороны, защищаться на которой можно было успешнее, чем в открытой степи. Но, вынужденные вступить в бой севернее, полки дивизии не сумели в них закрепиться, так как, обескровленные боем и потерявшие большую часть вооружения, уже утрачивали боеспособность.

Чтобы замедлить продвижение противника на юг, в 16:20 27 октября был издан боевой приказ № 0040, в котором приказывалось осуществить контрудар во фланг наступающему противнику. Всем наличным силам 95-й дивизии, выделять из которой какой-то один полк уже не имело смысла, предписывалось сковывать противника. Эту же задачу должен был выполнять и 287-й СП 25-й СД. Для нанесения же контрудара выделялся всего один батальон 287-го СП — тот, который находился во втором эшелоне и не успел понести значительных потерь. Для обеспечения контрудара привлекался 263-й КАП (кавалерийский артполк), выделенный в личное распоряжение командующего как не понесший особых потерь. Успеха контрудар не имел, и замедлить продвижение немцев батальону не удалось — немцы сумели отбросить его, не проводя перегруппировки (ЦАМО РФ, ф. 288, оп. 9900, д. 7, л. 18).

По сути, организация контрудара такой силы являлась жестом отчаяния, но войска Приморской армии уже не имели сил на что-то другое. 69-й артполк, начавший прибывать к месту боев, ввиду безвыходной ситуации было решено вводить в бой по частям. Один дивизион полка, успевший выгрузиться, придавался 2-й КД, а другой еще только разгружался на станции Биюк-Онлар.

При всей кажущейся неразумности такого решения, оно диктовалось обстановкой. Армия находилась на грани разгрома, любой ценой нужно было сохранить ее боеспособность и управляемость, чтобы она не превратилась в неконтролируемую массу бегущих людей и бросаемой техники. После потери управления армией, которое могло произойти в любой момент, ввод в бой одного полка уже не имел бы никакого смысла.

К вечеру части дивизии потеряли боеспособность полностью и начали беспорядочный отход. Опергруппа штаба «всем своим наличным составом… останавливала разрозненные части 95-й СД, отходившие в беспорядке в район севернее Джурчи» (ЦАМО РФ, ф. 288, оп. 9900, д. 33, л. 30).

В условиях царившей во время отхода неразберихи один за другим вышли из строя два бронепоезда. «Орджоникидзевец» сошел с рельсов в ночь на 28 октября в районе станции Курман. Экипаж доложил командованию, что бронепоезд подорвался на минах, но, скорей всего, он стал жертвой аварии, так как после случая пленения немцами экипажа дрезины состояние пути перед бронепоездом уже не проверялось. Сняв замки с орудий и прихватив ручные пулеметы, команда поспешно оставила район аварии, не подорвав бронеплощадок (которые потом использовались неприятелем). На станции Остряково она влилась в команду легкого бронепоезда «Войковец», отходившего на Севастополь, но до Севастополя не добралась. Версии гибели этого бронепоезда разнятся. По одной он был взорван собственной командой после того, как ветка, ведущая на Севастополь, была перерезана противником, по другой — разбит огнем немецкой артиллерии.