Мечник досадливо скривился. Нет ничего тоскливее очевидныхвопросов.

– Должно быть, флюиды Мошкина просочились из приемной.Ты упорно отказываешься думать самостоятельно, синьор помидор! Интересно, это утебя принципиально или как?.. Я же сказал, что Лигулу нужен твой дар. Если тебябанально прикончить – дар упорхнет в пространство. Пшик! – и он исчез,сгинул! Жди потом сотни лет, пока дар надумает вернуться. И едва ли он избереттого, кого укажет ему маленький умный горбун.

– Выходит, мне бояться нечего? – спросил Мефодий.

– Наивный горный баран тоже думал, что головы другихбаранов выглядывают из стены над камином потому только, что им этонравится… – отрезал Арей.

На ковре возле него вновь появились портреты гладиаторов.Мечник перебирал их и хмурился, когда ему не сразу удавалось вспомнить лицо.

Мефодий уже уходил, когда барон мрака негромко сказал:

– Думаю, подсылать к тебе Лигул никого больше не будет.Ему достаточно, что ты сам носишь свою смерть. И даже мой меч тебе не помощник.Это только твоя битва.

В сущности, самое распространенное бегство всякого человека– бегство от самого себя.

«Книга Света»

Ирку с ее маниакальной ответственностью мучило, что она невыполнила приказ и не добыла дарх Мефа. Она не сомневалась, что валькириям обэтом уже известно, и их таящийся до поры до времени гнев рано или позднопрорвется наружу.

Больше собственной участи ее волновала судьба Мефа. Неслучится ли так, что однажды перед ним вырастет Таамаг, а в следующий миг онповиснет на ее копье? Возможно, с Таамаг Меф еще справится. Он не из тех, когоиспугаешь обилием мощной плоти. Но, кроме Таамаг, есть мрачная Радулга, естьгипнотически плавная в своей смертоубийственности Хаара, есть холеная Ильга и,наконец, яростная Филомена, для которой смерть Буслаева – прекрасный поводдобавить еще одну косичку.

– Я пойду к Гелате! – решила Ирка, не замечая, чтодумает вслух.

– Давно надо было, гадкая мерзайка! – одобрилАнтигон.

– Ты что, знаешь, где живет Гелата?

Кикимор ухмыльнулся. Разгладил рыжие бакенбарды. «Мнеизвестно гораздо больше, чем меня догадались спросить!» – говорил весь его вид.

Ирке почему-то грезилось, что остальные валькирии должныобитать как минимум в Междумирье. Они застыли, как изваяния, грозные, скопьями, в броне, и ждут сигнала, чтобы броситься в гущу мрака, нанося разящиеудары. Поэтому она очень удивилась, когда полтора часа спустя Антигоностановился у панельной девятиэтажки в подмосковном Королеве.

– Я думала, валькирии живут все вместе! Я точно помню,что слышала об этом, – сказала Ирка озабоченно.

– Вместе они тренируются и совершают налеты на мрак. Авот чтобы жить вместе, упаси меня Эдем! Двенадцать громокипящих теток с сильнымхарактером! Да они передрались бы, потому что кто-то вешает мокрую тряпкусушиться на кран, а кто-то так любит губки, что его трясет от одного видатряпки! – заявил Антигон.

Они вошли в подъезд и в неожиданно чистом и незагаженномлифте (страшитесь валькирий, негодяи!) поднялись на второй этаж.

– Второй? – возмутилась Ирка, когда Антигон,подпрыгнув, нажал на кнопку. – Ждать три минуты лифта! А пешком?

– Ластики у меня свои! Не купленные! – сказалАнтигон и показал хозяйке язык.

Ирка позвонила. Оруженосец Гелаты, здоровенный парень сволосами цвета меди, открыл дверь.

– Здорово! – буркнул он.

Его громадные ступни были втиснуты в маленькие женские тапкив форме головы зайчика. Было заметно, что тапки не его, а просто первымипопались на глаза. Кроме тапок, на нем были синяя майка и длинные, ниже коленшорты.

– Привет, мелочь пузатая! – сказал Антигон,который едва доставал оруженосцу до середины бедра. Тот покосился на него какна говорящую обезьянку и зашлепал своими зайчиками в комнату.

Валькирия воскрешающего копья Гелата с ногами стояла настоле и с наслаждением водила по стене валиком. Пушистый валик чавкал, когдаего опускали в краску.

– Мне ужасно давно хотелось ее перекрасить! –сказала она, обращаясь к Ирке с высоты стола. – Ну как?

– А не слишком мрачно? – спросила Ирка.

– Будет нежно-зеленый. Надо выбирать краску на тонтемнее, чем хочется. Тогда, когда высохнет, будет то, что надо! – сознанием дела сказала Гелата.

Ощутив под ногами возню, Ирка удивленно опустила глаза. Пополу комнаты на коленях ползали два комиссионера и прикручивали пластиковыеплинтуса.

– С утреннего рейда! Перевоспитание трудом. Когдазакончат все в квартире, будут убирать подъезд. Уберут подъезд, на дачу к моеймамане отправятся колорадских жуков с картошки обирать! А потом старушкам будутобои клеить, сантехнику чинить, и все на бескорыстной основе, –жизнерадостно пояснила Гелата.

– А почему они не убегут?

– У каждого на лодыжке деревянный браслет из Эдемскогосада. Пока на них браслеты, они не опасны, а снять их сами они не смогут!

Ирка с сомнением разглядывала пленников. Их согбенные спиныказались ей жалкими.

– Ну не знаю. Как-то это все… Прямо рабствокакое-то, – сказала она.

Комиссионеры перестали возиться с плинтусами и подняли отпола умные мордашки. Две пары жадных глазок уставились Ирке на грудь. Причеминтересовала их явно не грудь, а нечто вполне определенное. Ирке сталопротивно. Она ощутила их липкую, вкрадчивую силу.

– А ну работать! Быстро! – приказал оруженосец.

Комиссионеры торопливо уткнулись в пол и завозились. Гелатавздохнула.

– Знаю, что нехорошо, а что делать? Не отпускать же!Думаешь, лучше поступать, как Филомена? – спросила она.

Ирка не стала спрашивать, как поступает Филомена. Онапримерно догадывалась как. Комиссионерам это тоже было известно, потому чтостали привинчивать плинтуса прямо-таки с ошеломляющей скоростью.

– Я хотела поговорить с тобой, – сказала онаГелате.

Гелата с сожалением отложила валик и спрыгнула со стола.

– Ну говори!

– Прямо здесь? – усомнилась Ирка, кивая накомиссионеров.

Оруженосец Гелаты захохотал.

– Они ничего не слышат! Они глухие. Им еще балконстеклить! – сказал он.