— Ээээ…

Артур наблюдает за тем, как я неуклюже втаскиваю громоздкие пакеты из детского магазина. За его спиной стоит Вероника, из комнаты доносятся вопли пацанов. Там похоже битва в самом разгаре.

— Вот это ты заморочился…

Заморочишься тут, блин. Я понятия не имею, что делать с детьми, поэтому решил плотно пообщаться с племяшами. Их тьма. А именно — целых три. Старший Ванька, и двое помладше, примерно, как мой Макс

… У меня есть свой Макс. Наверное, пока я его в руках не подержу – до конца не поверю в его существование.

Я выкладываю игрушки. Ваньке – конструктор, размером больше, чем сам Ванька, Лехе и Семену – коробки поменьше с какой-то говоряще-танцующей фигней. Девушка-консультантка в детском магазине сказала, что сейчас это самые модные игрушки, и пацаны с них просто визжат от восторга.

Наблюдаю за реакцией Артуровской стаи – не визжат, но явно заинтересованы. Пока коробки открывают, аж языки от усердия высовывают. Копаются, пыхтят, такие маленькие, но деловые до жути.

— Вроде зашло? — спрашиваю неуверенно, — Меня в магазине уверяли, что непременно зайдет.

Оборачиваюсь к Артуру, как раз в тот момент, когда они с Вероникой обмениваются взглядами. У нее проскакивает недоумение, у него – желание вызвать скорую помощь.

— Что? — насупился я.

— Нам не послышалось? Ты поперся в детский магазин? Сам?

Киваю, чувствуя, как щеки припекает. Смущаюсь, что в принципе невозможно.

— Допустим, — ворчу, старательно поправляя запонки на рубашке. Вот прям расстегнулись и мешают. Дважды поправляю, но, когда поднимаю взгляд, натыкаюсь все на такое же недоумение, как и прежде.

— Ходил между рядов, выбирал? Приставал к продавцам?

— И что? — с вызовом.

— Неужели даже секретаршу свою не озадачил этим вопросом?

— Нет! — рявкаю, но тут же сбавляю тон, потому что Артур удивленно дёргает бровями.

— Кто ты и что ты сделал с моим братом?

— Ой, отстань, — устало машу рукой и стекаю на диван.

Артур плюхается рядом. Быстрый взгляд на Веронику, и она тактично уходит, оставляя нас наедине…не считая копошащихся на ковре парней. А может дело и не в такте, а в том, что она просто не хочет видеть мою морду.

— Рассказывай.

— Я не знаю, как общаться с детьми, — признаюсь через силу, — не умею. Не понимаю, что им надо, и не могу предсказать, что выкинут в следующую секунду. И меня это напрягает.

— Боишься, что с сыном не справишься? — он правильно считывает мой посыл.

— Боюсь, — ненавижу признаваться в своих слабостях, но перед братом можно, — а еще боюсь повторений того, что мы сделали с Кириллом.

Арт морщится, как от боли. Это наша с ним ошибка. Наш косяк. Просмотрели.

— Что делать-то, а? — удрученно смотрю на него.

— Меньше денег, больше внимания. Как бы ни устал, как бы ни задолбали все окружающие – негатив оставляешь за дверью, работу тем более. И вечер только для них. Каждый день.

— Если у меня не получится.

— У меня же получается…надеюсь.

Я молчу. Артур не настолько замороченный, как я. Ему проще перестроиться, проще идти на контакт. Он закрытый, но моя стена выше, толще и под напряжением. Я так привык никого за нее пускать, что и не заметил, что никто туда особо и не рвется.

— Когда вы встретитесь?

— Завтра… Если все будет нормально.

— Я, если честно, удивлен, что ты так долго протянул, а не отправился в первый же день знакомиться с пацаном.

— Все не так просто. Проблемы решал. И для его безопасности, надо было держать дистанцию.

— Подробности будут?

Ком в груди настолько холодный и колючий, что не могу больше держать все в себе. Вдыхаю, набирая полную грудь воздуха, и начинаю говорить. Артур не перебивает, слушает, и по мере рассказа физиономия у него вытягивается. С горькой улыбкой рассказываю об их планах и о всем остальном. Вроде становится легче. Ненамного, но все-таки. Хреново все всегда держать внутри, оно разрушает, выматывает, каждый день отъедая кусок души.

— Щеглов и твоя Эльвира?

Киваю.

— Вот же стерва. А казалась такой…такой…

— Идеальной? – хмыкаю, разглядывая свои ладони.

— Тебе не кажется, что мы с тобой немного…слеповаты? — спрашивает озадаченно, — нас обоих поимели по полной программе, а мы даже не заметили и до последнего прибывали в уверенности, что все идет так, как нам надо.

— Слеповаты? По-моему, это по-другому называется. Тупизна и самомнение. Тупое самомнение, — Я еще нахожу силы для каких-то плоских шуток, хотя на душе так муторно, что не получается растянуть губы в нормальной улыбке. — в общем, сейчас все позади. И завтра меня ждет встреча с сыном.

— Если совсем тяжко будет – звони. Буду консультировать по поводу того с какой стороны к нему подойти. Хотя, уверен, ты и так справишься. Просто веди себя как обычно.

— Отличный совет, брат. Спасибо. Если я буду вести себя как обычно, то Макс никогда ко мне не подойдет.

У меня талант распугивать всех, кто рядом. Доламывать, выкручивать и перекраивать. А мне хочется другого.

— Ты знаешь, что я имел в виду. Придется поднапрячься, но, поверь, оно того стоит.

Я знаю, что все по-настоящему ценное в этой жизни требует усилий, так чтобы жилы на разрыв и ни шагу назад. И впервые я сомневаюсь в своих силах. Боюсь, что не вытяну.

— Не дави. Дай привыкнуть. Поиграй с ним.

— О, да. Я ж такой игривый, куда деваться. — кривлюсь, — последний раз я играл, наверное, еще в начальной школе. А потом не до игр как-то было.

— Не преувеличивай. Справишься. Играть на самом деле просто.

— Вообще не понимаю как.

— Садись на пол, — обескураживает Арт, — давай-давай, садись.

Пока я хлопаю глазами, брат опускается на ковер и хлопает по нему ладонью, приглашая присоединиться

— Приземляйся.

— Не…

— Живее. Конструктор ждет.

Ванька смышленый, тут же впихивает мне какую-то книжку со схемами:

— Дядя Демид, садитесь.

Все пацаны оборачиваются на меня, и упираться под этими вопросительными взглядами как-то неудобно. Сдаюсь.

— Ладно, — расстегиваю пуговицы на пиджаке и сползаю на пол.

— Ищите вот такую деталь, — племяш указывает на какой-то квадрат на схеме.

Беспомощно ловлю взгляд Артура, но сочувствия там ноль. Он указывает