Его ребята тоже были взбудоражены, суровую молчаливость бывалых вояк как ветром сдуло. Мужчины гудели растревоженным ульем, обмениваясь впечатлениями, переживали свое новое состояние. Наверное, правы психологи, самые большие сплетники вовсе не бабы, а представители сильного пола, у которых появилась подходящая тема, чтобы почесать языки. Сегодня, спору нет, повод был нешуточный. Даже Сарот лишь покосился на бурлящую ариппу, но рявкать, призывая к порядку, не стал. Умный командир знает, когда можно и нужно дать людям чуток вольности, нельзя же все время закручивать гайки, этак и с резьбы слететь можно.

По узкой дороге до деревни мы валили такой толпой, что если и ждали нас на пути какие-нибудь приключения, то даже самые отважные, убоявшись массы лишних свидетелей, спрятались до поры. Вот и осталось мне дел глазеть на пролески да перелески или, запрокинув голову к небу, выискивать облака странной формы и придумывать им выразительные названия. Вот то облако, похожее на жирафа в колпаке, на хвост которого кто-то примостырил сковороду, я поименовала «фантазии тефаль».

Кстати о названиях, я хихикнула, вспоминая, как одна моя хорошая знакомая ходила со своим малость закинутым бойфрендом на выставку картин авангардистов. Вот стоят они перед полотном, измалеванным желтой краской, по которой разбросаны оранжевые круги, парень этак с оттенком интеллигентного превосходства интересуется мнением спутницы о вышеописанном произведении. Настя не выдержала и выпалила:

– Кошмарный сон голодной мышки!

Каково же было ее удивление, когда они прочитали название, выведенное мелким шрифтиком под картиной: «Мое восхищение сыром».

Надо признаться, тот парень Настю с той поры сильно зауважал за оригинальность мышления, только она с ним больше на выставки не ходит, надоело. Она с другим парнем на футбол ходит. По мне, так лучше уж выставки, но на вкус и цвет…

А до Котловищ мы добрались через пару часов, когда вечерняя дымка уже начала скрадывать землю. Деревня, довольно большая, хоть не такая справная, как в вольной Лиомастрии, свободно раскинулась на невысоких холмах, будто прохожий великан среди лесов обронил пусть не котел, но несколько горшочков из тех, в которых готовят картошку с грибами.

Постоялый двор обосновался на самом краю поселения, ближе к дороге, чтоб проезжие не докучали местному люду. А что, вполне логично: свои, коль выпить захотят, дойдут, не поленятся, зато чужаки по всей деревне шататься не станут.

На подворье «Чугунка» при нашем приближении поднялась изрядная суматоха. Шутка ли, столько постояльцев на ночь глядя? Да еще не каких-нибудь, а цельная магева (а пожалуй, будь магева расчлененной, шума б возникло больше!) и отряд морианцев в придачу. Хозяин и хозяйка – супружеская пара средних лет и вполне типичных трактирных габаритов – засуетились, гоняя прислугу и троицу своих отпрысков, таких же характерно косоглазых, как батяня. Наследственность не слишком милая, зато папаша мог быть абсолютно уверен – жена ни с кем не гуляла. Трактирщики так старались, так старались, будто мы их давно потерянные и чудом обретенные родственники, даром что глаза враскос не пошли. Или хитрецы надеялись на щедрые чаевые? А может, опасались погрома?

Скажете, я излишне цинична и нас просто хотели устроить наилучшим образом, исполняя священный долг гостеприимства? Не знаю, не знаю, а только в любезности хозяев мне почувствовался привкус какой-то нервозности и сдержанного ожидания, как у Бабы-яги, которая баньку топит, кормит, поит и спать кладет, чтобы утречком гигиенично закусить чистым и отъевшимся благодушно-сонным добрым молодцем.

Всем скопом мы почти под завязку забили трактир. Сарота я пригласила к нам за стол, его люди расползлись по заведению, большая часть уселась за длинный общий стол, похожий величиной и толщиной досок на плот, а на свободные места мало-помалу начали подтягиваться местные жители, жаждущие новостей. Они заказывали пива, пирогов и больше прислушивались к болтовне наемников, нежели общались между собой.

Кстати, стряпня оказалась вполне съедобной. Я даже заранее простила людей, задабривающих магеву в надежде чего-то поиметь с этого для себя чуть позднее, когда наемся. Нежная курочка и тушеные клубни, по вкусу и виду напоминающие удачный плод кровосмешения между репой и картошкой, пышные и свежие пироги с печенкой и рубленым яйцом, прохладный ягодник, в каждой местности готовящийся на свой лад, привели меня в благодушное настроение. Между прочим, в здешних краях безалкогольный напиток с общим названием «ягодник», подразумевавший приготовление по рецепту из разряда «кидай, что только в голову взбредет, в любых пропорциях!» – явственно отдавал лимоном. Где они нарыли этот субтропический фрукт, ума не приложу!

Хозяин, желая порадовать клиентов хорошей закуской, как он выразился, «для аппетита», попытался было выставить на столы тарелки с тонкими полосками овощей, пересыпанных слишком хорошо знакомым нам коричневым порошком из ежиков огневки. Желающих опробовать этот деликатес почему-то не отыскалось.

Даже Фаль побрезговал, сильф пешком расхаживал по нашему столу, словно все блюда принадлежали ему, и нахально прикладывался даже к мискам командира морианцев. Тот не возражал, даже чувствовал себя польщенным оказанной честью. Шутка ли, магическое создание кушает из его посуды. Хорошо хоть не стал восхищаться вслух, а то совсем зазнался, маленький негодник.

Сарот, используя пищу большей частью как закусь, осушил несколько кружек темного эля кряду и выглядел по-прежнему совершенно трезвым, не считая чуть более четких, чем прежде, движений и яркого просверка глаз. Я бы от такой дозы крепкого пития уже посапывала под лавкой или буянила, а он ничего, крепкий мужик. Только стесняться меня почти перестал, ну оно и к лучшему.

Морианец мне здорово понравился, будь мы врагами, такого типа следовало бы ой как опасаться, волк – опасная зверюга, человек с волчьими повадками – тем паче. Но, приняв из моих рук помощь, ротас оставил вежливую осторожность, с каковой держался, и заместил ее искренней, почти восторженной уважительной симпатией. Я даже думала, что смогла бы, если бы захотела, уговорить Сарота присоединиться к нам, могла бы, но не поддалась мимолетному порыву обзавестись еще одним интересным спутником. Я и так сильно изменила жизнь ротаса, перевернула с ног на голову всю его судьбу, правда, сделала это не из пустой прихоти. Среди любопытства и размышлений о новом имелась даже пара-тройка благих мыслей о популяризации магии среди морианцев. Надеюсь, этого количества добродетельных измышлений было недостаточно для мощения дороги в ад. А вообще-то всю эту заваруху морианцы первые начали! Нечего было на девушку с мечами бросаться!

Стукнув по столу опустевшей кружкой, Сарот поднял кувшин и, цедя из него остатки, заметил с философской задумчивостью прямо-таки в продолжение моих мыслей:

– Вот ведь как судьба дорожки узлом завернула. Не думал не гадал, что с магевой за одним столом сидеть доведется. Да и не признал бы в тебе, Оса, магевы, лишь девицу красивую углядел…

Я фыркнула, а Сарот оскорбленно вскинулся, может, спиртное и не шибануло ему в голову изо всей силы, однако хмель сделал мужчину излишне чувствительным к насмешке или признакам таковой. Ну вот теперь придется извиняться, пока мы не перешли к старому как мир вопросу, встающему почти перед каждым, принявшим на грудь: «Ты меня уважаешь?»