При этих словах миссис Хьюз набросилась на Фэйт, рассвирепев, словно дикая кошка. Она потащила ее к перилам и толкнула ее на них, пытаясь сбросить вниз. Фэйт боролась.

Она слышала стоны Джеймса, который пытался подняться на ноги, но все ее силы были сосредоточены на том, чтобы удержаться. Она уклонялась, сопротивлялась, она кусалась и царапалась. Но вторая женщина была сильнее и тяжелее. Она приподняла Фэйт и наклонила ее через перила. Обе готовы были упасть.

— Ты никогда не опубликуешь мемуары своей матери. — Сквозь зубы процедила миссис Хьюз. — Ты никогда не опозоришь моего мужа.

Джеймс вышел и тем самым отвлек миссис Хьюз, Фэйт высвободилась из цепких рук и с силой оттолкнула ее. Долю секунды Софи Хьюз помахала руками, словно птица крыльями, а потом медленно полетела вниз. Ее дикий крик был слышен во всем доме.

Следующие несколько часов прошли для Фэйт, как в тумане. Родерик приехал с двумя полицейскими, которые взяли у них показания, а затем отпустили. Джеймса отвезли домой и послали за доктором, который извлек пулю из его плеча. Весь дом, казалось, был наводнен людьми, все толпились у спальни Джеймса. Фэйт с трудом могла их различать. Они были Барнетами. Они не выставляли чувств напоказ, и тем не менее, они были здесь, бледные и дрожащие, давились слезами и обнимали друг друга, словно Джеймс лежал на смертном одре; но потом вышел доктор и заверил, что жизнь его пациента вне опасности. И она тоже стала всех обнимать.

Наконец у доктора лопнуло терпение, и он потребовал, чтобы все разошлись. Никто не хотел уходить, но доктор был непреклонен, заявив, что его волнует только здоровье раненого. Не успела Фэйт дойти до своей двери, как ее перехватил Родерик.

— Фэйт, — тихим голосом сказал он, словно мог разбудить весь дом, если бы повысил тон. — Джеймс подобрал шифр к последним страницам дневника твоей мамы.

У нее заняло несколько секунд, чтобы постичь смысл его слов.

— Джеймс подобрал шифр?!

Юноша кивнул. В его руках был дневник ее матери и еще какая-то книга, которую она сразу же узнала: комментарии отца к работам Геродота.

— Послушай, — продолжил он, — может быть, сейчас не самое подходящее время объяснять, в чем тут суть. Ты и так много пережила за эту ночь. Я хотел лишь сказать, что, с твоего разрешения, я расшифрую его для тебя и отдам полный перевод после того, как ты хорошенько выспишься.

Но ей сразу же стало не до сна.

— Нет. То есть мне кажется, что именно я должна расшифровать последнее послание моей мамы. Ты покажешь мне, как это сделать?

— Конечно. Я так и думал, что ты захочешь.

— Пойдем в мою комнату.

Его провокационная, почти злорадная ухмылка не задела ее.

— Фэйт, — сказал он, — что сказал бы Джеймс, если бы слышал тебя сейчас?

Она улыбнулась впервые за долгое время.

Гранд отель.

Каир,

Ноябрь 1875.

Дорогой Малкольм!

Если со мной что-нибудь случится, присмотрись к Базилу Хьюзу. Его настоящее имя — Артур Тумбс, он женат на Берте Тумбс, владелице меблированных комнат на Грик-стрит, где я останавливаюсь, когда приезжаю в Лондон. Я знаю это, потому что у нее на камине стоит свадебная фотография Хьюза-Тумбса. Он ушел из дому около десяти лет назад, и с тех пор его не видели и ничего не слышали о нем. Бедная Берта считает, что его убили разбойники, а тело выбросили в реку. Я всегда сомневалась в этом. Пропавший считается мертвым — кажется, так к этому относится полиция.

Представь мой шок, когда он неделю назад приехал в Каир к Софи, на которой женился перед началом экспедиции. Софи в эйфории. Я была поражена. Он изменил имя и повысил себя с бухгалтера до бизнесмена. Я узнала его по фотографии, но он не узнал меня, потому что мы никогда не встречались. Я заметила кое-что любопытное: мистер Хьюз невероятно скромен, когда его хотят сфотографировать. Интересно, почему?

Сначала мне было забавно. Ты же знаешь меня. Я не считаю нужным вмешиваться в жизни других. Софи достаточно взрослая и мудрая, думала я, чтобы видеть насквозь такого человека, как льстивый мистер Хьюз. Должно быть, я становлюсь мягче на старости лет. Это наша последняя ночь в Каире: завтра мы разлетимся в разные стороны до следующей экспедиции. У меня какие-то сентиментальные чувства, что совсем на меня не похоже. В общем, я решила спасти Софи от корыстного мистера Хьюза: она ведь очень богатая вдова.

Мне следовало остаться верной своим принципам невмешательства в жизнь других людей. Была ужасная сцена. Она обвинила меня в том, что я хочу Хьюза для себя. Я, в свою очередь, сказала, что если она не пойдет в полицию, то это сделаю я. Двоеженство — это уголовное преступление.

Естественно, я бы этого не сделала. Это была всего лишь моя несдержанность, но позже я подумала, что, если она расскажет Хьюзу о том, что я знаю, кто он на самом деле, то неизвестно, на какие действия он может решиться.

Честно говоря, я думаю, что мне нечего бояться, но есть риск, что я ошибаюсь. Я спрячу этот дневник в комнате леди Коудрей. Я знаю, Элси передаст его тебе, если со мной что-либо случится. За исключением нашего стряпчего, мистера Андерсона, она единственная, кто знает о твоем существовании.

Ты, наверное, удивишься, почему все мои записи зашифрованы. Считай это профессиональной дальновидностью. Я зарабатываю себе на жизнь тем, что пишу о людях, с которыми встречалась, и о местах, в которых побывала. Плагиат существует даже среди ученых и писателей. Со мной это уже однажды случилось. Ее имя Джейн Колтрейн. Она все еще не может понять, что то, что она сделала — опубликовала один из моих отрывков под своим именем, — это откровенное воровство. После того случая я начала шифровать свои записи. Сегодня вечером я использую наш особый шифр. Может, я преувеличиваю?

У меня вновь сентиментальные чувства. Возможно, это из-за пары бокалов шампанского, которые я выпила перед тем, как подняться наверх. У нас сейчас проходит традиционная прощальная вечеринка, а завтра мы отправляемся домой. Не нужно мне было пить второй бокал шампанского. У меня путаются мысли…

Должна сказать, что не жалею о своем выборе следовать собственной судьбе. Из меня никогда не получилась бы жена и мать. Ты ведь тоже это знаешь. Я искренне благодарна тебе, Малкольм, что ты уважаешь мое решение. Как ты любишь говорить, за все нужно платить, и мне кажется, я заплатила сполна. Да, я интересуюсь оставленной мною дочерью, и мне любопытно, пойдет ли она по моим стопам. Я не нарушала нашей договоренности. Ты хотел полного разрыва, и, думаю, это к лучшему. Я никогда не пыталась увидеться с нашей дочерью или списаться с ней.

Мне нужно идти вниз и помириться с Софи. Я все так же дорожу твоими комментариями к работам Геродота. Я посетила много мест, о которых он упоминал в своих историях. Такую судьбу я себе выбрала. Надеюсь, ты был так же счастлив в своем выборе.