– Валера тоже не смог ее полюбить…

– А зачем пытался?

– Ну, на меня очень обиделся. Из-за того, что я с Батыгиным была. Карцева мне простил, а Батыгина нет… Ему даже на тебя наплевать… На тебя наплевать, на Карцева, а на Батыгина – нет… Не мог он мне Батыгина простить, а тут Леся подвернулась. Но не вышло с ней…

– И он попытался тебя похитить?

– Почему попытался? Похитил. Верней, я сама к нему в машину села. Он меня просто увез…

– А первый раз? С Конюхом.

– Не знаю, – Люба отвела взгляд в сторону.

– Не знаешь или не хочешь говорить?

– Не хочу говорить… – призналась она.

– Почему?

– Потому что я тебя люблю.

– При чем здесь я?

– Если вдруг у меня спросят, убивал ты Карцева или нет, я скажу, что нет.

– Я его не убивал! – встрепенулся Максим.

– А это неважно! Важно, что я тебя не сдам! И Валеру не сдам. Даже если это он убил Карцева…

– А кто его убил?

– Не знаю. И знать не хочу.

Какое-то время Одинцов напряженно смотрел на Любу, затем поднялся, оделся и вышел на кухню. Она последовала за ним.

Максим стоял у окна, у раскрытой форточки, и курил. Люба взяла его за руку, посадила за стол и зашторила окно.

– Боишься? – с сарказмом усмехнулся он. – Думаешь, Кружилов следит за тобой?

– Ну, это вряд ли, – покачала она головой.

Одинцов должен был думать, что Валера где-то далеко-далеко. Только вряд ли он сейчас так думает. Он умный и все понимает.

– Я не убивал Карцева, – глядя куда-то в точку перед собой, сказал Максим.

– Мне все равно.

– Откуда такая жестокость? – мрачно усмехнулся он.

– А это жестокость?

– Скажи, это правда, что ты жульничала на пару с Кружиловым? У кого вы там квартиры отбивали?

– Не было ничего такого! – отрезала Люба.

Да, шальная у нее была молодость, но ей винить себя не в чем. Все ради любви. К тому же она никого не убивала, нет крови на ее руках.

– И у него ничего не было? – криво усмехнулся Макс.

Только сейчас, казалось, он осознал, насколько Люба от него далека. При всей той к нему любви, которая заставила ее изменить Валере.

– Что было, то прошло!

– И было, – кивнул он. – И прошло… А потом снова все началось. Сначала Батыгин, потом тебя похитили… Затем Карцев был… Он тебе не говорил, что на меня покушались?

– На тебя? Покушались? – Для Любы это было новостью.

– Кружилов тебе ничего не говорил?

– Нет… Про тебя не говорил…

– А про кого говорил?

– Ну, я сказала ему про Карцева, он удивился…

– Удивился? – Максим не просто смотрел на Любу, он вчитывался в нее.

– Ну, я сказала ему, что это ты мог его убить. Сказала, что ты можешь убить из-за меня. Сказала, чтобы позлить… Он сказал, что ты не можешь убить, ну, из-за меня… Сказал, что сам убил Карцева. Из-за меня. Но я ему не поверила…

– А если он убил?

– Не мог он… Я не выгораживаю Валеру, я правда так считаю… А про тебя он ничего не говорил…

– О таких делах не говорят.

– Он бы сказал… – неуверенно сказала она.

– Кто знает, кто знает… Что Кружилов про Конюха говорил?

– Ну, говорил… В бегах Конюх…

– А когда его взяли?

– А его взяли? – заинтригованно спросила Люба.

– А Кружилов не в курсе?

– Нет… Не знает он, что с Конюхом… Меня попросил узнать… – Люба приложила пальцы ко рту, но было уже поздно.

– У меня просил узнать? – колко усмехнулся Максим.

– Ну, не то чтобы просил… – растерянно проговорила она.

– Ты поэтому со мной легла? – спросил он, пристально и с осуждением глядя на нее.

– Нет… Я правда тебя люблю… Но его больше…

– Ты знаешь, что у него есть деньги? Много денег.

– Да, знаю… – ответила девушка.

– Почему ты с ним не уехала? Он не звал?

– Звал… И зовет, – призналась Люба.

– Я не хочу тебя отпускать! – Одинцов зло смотрел на нее.

Но непонятно, на кого он злился больше – на нее или на себя.

– А я не хочу от тебя уходить… Но мне нужно выбрать…

– И кого ты выбираешь?

– Не знаю… – Она опустила глаза, чтобы он не мог смотреть ей в душу.

Но Максим опер – его не проведешь.

– Ты его выбираешь?

Люба опустила голову. Да, она выбирает Валеру.

– Я хочу с ним поговорить! – Максим смотрел на нее с одержимостью безумца, готового ради любимой спрыгнуть с высокой скалы в горную реку.

– Ну, если ты его арестуешь, ты сможешь с ним поговорить, – побледнела Люба.

Глядя на Максима, она представила, что будет с Валерой, когда тот попадет к нему в руки.

– Я хочу с ним поговорить! – повторил он.

– Но это будет нечестно.

– Почему?

– У арестанта мало возможностей ответить менту.

– Возможности всегда можно найти. Было бы желание… Вот у меня желание есть. Поговорить с этим уродом с глазу на глаз, – распалился Максим. – Ты моя женщина, а он тебя увел!.. Он должен за это ответить!

Люба завороженно смотрела на него. Сейчас она видела перед собой не столько мента, сколько разъяренного льва, чью самку обидел такой же зверь.

– Я же говорю, это будет нечестно.

– Я его пальцем не трону, пока он будет в изоляторе, – мотнул головой Макс.

У Любы возникло ощущение, будто он тряхнул своей львиной гривой. И это при его лысой голове! Что это, галлюцинации?

– А когда он выйдет, мы поговорим. Как мужик с мужиком!

– А когда он выйдет?

– Ну, месяца через два…

– Так быстро?

– Ну, если Батыгин его не закажет…

– Батыгин?

– Но это вряд ли. Я с Батыгиным поговорю, объясню ему ситуацию. И если вдруг хоть один волосок упадет с головы Кружилова… – Максим замолчал, утопая в своих кишащих думах.

– А почему через два месяца?

– Может, и раньше выйдет… Нет за ним ничего. По закону нет… Есть только показания Конюха, но после того, что случилось, любой толковый адвокат сможет их обесценить. Не хочу сказать, что это будет просто…