мать должна смотреть на дело трезвым взглядом. Единственное, что имеет значение, это ее учеба. Без отвлечения на телефонные разговоры ее материнские способности могут еще улучшиться.

На этом этапе программы школе необходимо увидеть синтез, говорит психолог. Они должны быть уверены, что, если ей вернут Гарриет, она в любой ситуации будет знать, что должна делать.

Фрида в ярости, но рискует спросить, каковы прогнозы на возвращение ей ребенка. Она прогрессирует. Ее больше не отправляют в разговорный кружок. Синяк у Эммануэль прошел. Эммануэль хорошо играет с другими детьми. Конечно, прогноз должен быть благоприятным или даже в диапазоне от благоприятного до высокого.

— Мы продолжаем вас оценивать. — Психолог отказывается отвечать на прямой вопрос Фриды о том, что именно надо сделать, чтобы изменить прогноз. Вместо этого психолог хочет поговорить об искушениях.

— У многих из вас в прошлом были проблемы с мужчинами.

Фриду беспокоит, как бы психолог не назвала Таккера по имени, но психолог говорит об отношениях с отцами без сексуального контекста. Поскольку Таккера психолог не упоминает, Фрида решает блефовать.

— Я не чувствую никаких искушений. У меня нет проблем с отношениями. Я была замужем. Моя дочь выросла бы в устойчивой семье при двух родителях, если бы мой муж не… — Она замолкает, берет себя в руки. — Извините. Простите меня бога ради. Гаст отличный отец. Я только хочу сказать, что я бы никогда не стала рисковать возвращением ребенка ради какого-то мужчины. Они не то чтобы завидные женихи.

* * *

На лужайке перед «Пирсом» поставили качели и игровые комплексы. Родители отрабатывают протокол катания с горки. Протокол качания на качелях. Разговоры на детской площадке. Как наблюдать за детьми, разговаривая со взрослыми.

У всех на форме соленые пятна пота. Кепки им не положены. Тени от деревьев мало. Крема от загара им дают недостаточно для того времени, которое они проводят на воздухе. У некоторых родителей случается тепловой удар, у других — обезвоживание и головокружение. Во время еды они пьют, как верблюды. Пить во время занятий теперь не разрешается, потому что одна из кукол-четырехлеток раздобыла бутылку с водой, и теперь у нее пошли сбои в работе.

Возможность встречи с Таккером отвлекает Фриду от жажды так же, как и от материнских обязанностей. Инструкторы подмечают каждую ошибку. Она не успела поймать Эммануэль, когда та пробежала мимо качелей. Она слишком высоко подбрасывает Эммануэль. Она невнимательно присматривает за девочкой, когда та карабкается по лесенке. Она слишком много болтает с Таккером, мешает другим матерям работать с ним.

Таккер рассказывает ужасные длинные анекдоты, отваживается высмеивать инструкторов и программу. Эммануэль нравится кататься у него на плечах. Фрида думает о том, что будет после выхода. Она воображает, как представит его Гарриет, представит своим родителям, но не скажет, где они познакомились. «Тебе нужен мужчина, который будет любить тебя больше, чем ты его», — сказала ей как-то мать.

Гаст хотел, чтобы она начала встречаться с кем-нибудь. Уилл завел себе кого-то. Он бы хотел, чтобы она была счастлива. Таккер ему понравится. В них обоих есть какая-то мягкость. Щедрость. Она всегда это отмечала, когда видела Уилла с его погубленными пташками.

Психолог хочет знать, что случилось. На прошлой неделе у Фриды все было в порядке. Теперь счет слов понизился, да и уровень привязанности тоже. Она же говорила, что завидных женихов тут нет?

— Он всего лишь друг, — говорит Фрида.

* * *

Кто-то нашел обесточенный участок в заборе. Одна пара удалилась в лес. Другая нашла заброшенный коттедж на северном окончании кампуса. Еще одна обнаружила за арт-галереей место, невидимое для камер. Еще одна устроилась у утиного пруда. Их выдала грязь на формах.

Разведчики возвращаются с информацией для других: какие камеры вроде бы сломаны, в каких местах кампуса, кажется, вообще нет камер, какие женщины в розовых халатах и какие охранники постоянно смотрят в телефоны, какие группы с наибольшей вероятностью посетит миз Гибсон или миз Найт.

Некоторым родителям удается улизнуть. Кого-то застали в манеже. Другую пару застукали в кустах. Еще одну — под автобусом на парковке. Матери теряют телефонные привилегии, их отправляют в разговорный кружок. Отцам дают дополнительные задания на уик-энд.

Следующие уроки посвящены тренировке осознанного согласия. Миз Каури проводит демонстрацию на кукле Колина.

— Могу я поцеловать тебя сюда? — спрашивает она, показывая на щеку куклы. Другая кукла должна дождаться, когда кукла Колина ответит «да». Если кукла ответит «нет», то никаких поцелуев, объятий, держаний за ручки.

Они вернулись в педиатрическое крыло. Тут лежат ковры размером побольше, но нет никаких игрушек. Куклы запрограммированы на телесное любопытство. Куклы-мальчики расстегивают пуговицы и достают пенисы. Куклы-девочки трутся о стулья. Куклы нежно гладят синие заглушки друг у друга.

В случаях ненадлежащих прикосновений родители должны разъединить кукол и научить их говорить: «Нет, у тебя нет разрешения трогать меня. Мое тело священно».

У кукол не хватает терпения на это упражнение. Большинство может сказать «Нет!» и «Не делай этого», но предложения они не заканчивают. Слова «разрешения» и «священно» слишком длинные. Они повторяют «тело, тело, тело» до тошноты, отчего это становится похожим на попсовую песню.

Фриде хочется знать, целовал ли кто-нибудь Гарриет, что Гаст и Сюзанна думают про такие поцелуи, играет ли Гарриет на детской площадке с мальчиками, как Эммануэль с Джереми.

Ей становится все труднее не замечать Таккера. Ей хочется сказать ему о доме ее разума, о доме ее тела. Разве школа не учит их, что по-настоящему им нужен партнер, который зарабатывает деньги? Разве их не готовили к тому, чтобы они стали неработающими матерями? Откуда тогда еще могут взяться деньги? Инструкторы ни разу не говорили о работе, о детском садике, о бебиситтере. Один раз она услышала, как миз Каури сказала «бебиситтер», и это прозвучало так, как если бы она произнесла «террорист».

Какую работу может она найти, чтобы та стоила затраченного на нее времени? В школе она всегда завидовала одноклассникам, чьи матери готовили пироги и отправлялись с классом в походы, устраивали для своих детей великолепные вечеринки на день рождения. Если к ней приходила бабушка — это было здорово, но не то же самое.

Если бы они с Таккером были вместе, может быть, она могла бы работать на неполную ставку. Страховой полис для них обоих купил бы Таккер. Гарриет ходила бы в садик только в дни у Гаста. А в течение ее половины недели она каждую минутку проводила бы с Гарриет. Они бы нагнали весь этот год, что не были вместе.

* * *

Эммануэль считает себя голубой. «Я голубая», — так она отвечает на