было ясно, что они никуда не поедут. Один был смят всмятку, второму тоже досталось-задние колеса отсутствовали.

Илья открыл водительскую дверцу и включил радио. Песня заткнулась на полуслове, и затараторил возбужденный диктор.

«Уровень Волги опустился на 14 метров! Перебои с питьевой водой по всему Поволжью! Вода идет мутная! В городах и населенных пунктах проходят стихийные митинги! Русгвардия не справляется! Под угрозой договор о разделении на ночных и дневных! По тревоге подняты войска Приволжского военного округа!»

Илья сказал мне:

— Я думал, что у нас мало времени, но был не прав. У нас его нет совсем.

Вещи.

Стадник был непреклонен.

— Нужно забрать твои вещи из номера!

— Какие такие вещи? Трусы с надписями «зад» и «перед»? — возмущался я.

— У тебя нет таких надписей, — монотонно бубнил Илья. — Возвращаемся.

Пришлось подчиниться. Санаторий напоминал улей. По коридору сновали солдаты в камуфляже, периодически проводили стайками голых девок. Окна превращали в укрепленные огневые точки. Пищали радиостанции. Зычный голос вызывал на весь этаж:

— Соната! Соната! Я Браво-1! Прием! Прием, говорю, гадский папа!

Никем неостановленные мы беспрепятственно прошли в мой номер. Илья схватил мою папку с документами. Протоколы, бланки равнодушно выронил, зато 3 брошюры оставил.

«Монастырский географический путеводитель 1689 г.»

«Мрачные тайны Сталинского бункера».

«Планово-предупредительный ремонт действующего гидроагрегата». Издательство «Учпедгиз».

— Откуда они тут взялись? — недоумевал я. — По идее все это утонуло на Плотине.

— Потом разберемся! — Илья торопливо напихал книги в пакет.

Со стороны Волги донесся громкий взрыв, затем могучее клокотанье, как если бы там спустили гигантский унитаз.

Илья глянул на часы.

— Странно, раньше потопили!

Я понял, что вокруг творится некий ад, и этот странный парень единственный, который точно знает, что делать.

— Уходим! Очень быстро!

— Постой! — остановил я. — А все эти люди? Что будет с ними?

Он пожал плечами.

— Их уже нет!

От его слов пахнула ледяным фатализмом, против которого все воспряло внутри. Хотелось сделать что-то свое вопреки его равнодушному прагматизму. Случай вскоре представился. И даже два.

Забрав пакет с книжками, Илья целенаправленно двинулся по дороге вниз к КПП.

— Там пересядем на машину! — заявил он.

— Ты уверен? — подначил я, испытывая сильную немотивированную радость от того, что он растерялся.

Илья и представления не имел об истоках своих знаний. А я знал и капал ему на мозги!

Я был уверен, что ворота по-любому должны оборонять, но они оказались распахнуты настежь. Асфальт и бетонные блоки обуглены близкими разрывами. Кругом россыпи пуль. Следы крови. Убитых видно прибрали.

— Чтобы раньше времени не привлекать внимания, но это их не спасет, темные уже про них знают! — пояснил Илья.

Сбоку от ворот стояла «лада». Я подергал ручку-заперто. Илья дернул и открыл. Ну да, универсальный ключ.

Сельское поселение Переволоки. Население 1170 человек.

Сухопутный перешеек между Волгой и рекой Усой составляет 2 километра. Трасса М5 в этом месте пересекает село Переволоки.

Илья долго не решался в него въезжать.

— Что-то тут не так! — сказал он.

Я и сам видел. На въезде застыла брошенная машина Русгвардии с распахнутыми дверцами. Чуть дальше в кювет съехала иномарка. Дверцы также распахнуты, в салоне никого.

Самый явный сигнал об опасности-длинная фура, перегородившая практически всю дорогу в самом селе. Грузовик внешне цел, баллоны не пробиты. И снова открытые дверцы, пустая кабина. В селе царила необычная тишина. Не лаяли собаки. Не играла музыка. Молчали моторы. Лишь ветер гнал пыль.

— Темные в поселке! — понял Илья. — Надо ехать. Через час начнет быстро темнеть, тогда они полностью тут все захватят и уничтожат. Между фурой и домами есть промежуток. Можно проскочить.

— Я поведу! — злорадно заявил я.

Меня задело, что впервые в жизни я ничего не решал.

Илья безропотно протянул ключи.

Мы поехали, у патрульной машины он попросил тормознуть. В специальной стойке у водительского кресла стоял автомат.

— Свезло! — сказал я и осекся.

Речь о везении не шла. Илья знал, что там есть оружие.

— Тогда ты должен знать, прорвемся мы без приключений или нет? — задал я провокационный вопрос, испытывая очередную радость от его растерянности.

— Я не знаю! — проговорил он. — Только тебе нельзя останавливаться!

— Я не идиот! — обиделся я.

И мы поехали.

До села шел километровый пологий спуск, еще столько же занимало само село. Для машины несколько минут хода.

Если бы не перегораживающий дорогу фургон.

В домах было заметно скрытое движение.

— Это тень от нашей машины! — успокоил Илья, но я испытал раздражение, успокаивать меня вздумал.

Чтобы объехать фуру, съехал на обочину заблаговременно. Полной неожиданностью стало обилие неровностей. Машина запрыгала, и я рефлекторно убрал ногу с газа.

— Не сбрасывай газ! — взвизгнул Илья.

Терпеть не могу, когда на меня орут. В таких случаях я теряюсь и могу сделать что-то невпопад.

Когда Стадник перешел на фальцет, я не только не прибавил газу, а еще и ногу убрал с педали сцепления. Скорость была практически на нуле, и машина сразу заглохла.

В тишину ворвался легкий беззаботный ветерок.

Раз за разом я пытался запустить двигатель, но получалось так, что я только мучал стартер.

— Не суетись! — напирал Илья, и это стало последней каплей, переполнившую и так неглубокую чашу моего терпения.

— Что ты все время орешь? — вспылил я. — Ты не видишь, что я теряюсь, когда на меня орут?

— Я не ору!

— А что де ты делаешь? Орешь как недорезанный, у меня уже ухо оглохло!

— Тихо! — он поднял руку.

Сначала я ничего не слышал.

Мы застряли между фурой и местным крытым рынком. В лучшие годы здесь продавали обалденную свежевыловленную рыбу.

Дверь рынка была приоткрыта, и откуда-то из глубины доносился тихий то ли детский, то ли женский плач. Илья подтянул к себе автомат. Лицо его стало белым.

— Заводись, Палыч! Только умоляю, быстро!

Я позлорадствовал.

— Уже и Палыч! И умолять значит умеешь!

И добавил:

— А вот не поеду! Там может людям помощь нужна?

А потом открыл дверцу и вышел. Словно некие невидимые оковы разорвал, почувствовал себя свободным.

Илья что-то каркнул, но закрытая дверца отсекла звуки. Он остался в машине, а я направился к рынку. По пути поднял железную арматуру.

Дверь, как я уже говорил, была приоткрыта. Толкнул, ее заело, толкнул сильнее и продавил внутрь. Она оказалась сильно перекошена и застряла в открытом положении.

Внутри оказалось достаточно светло. И не из-за ламп. Крыша зияла крупными неряшливыми дырами. Как будто сверху мины кидали, но до земли они не долетели, только крышу разворотили.

На рынке никого. Прилавки громоздятся рыбными тушами и тарой с красной и черной икрой. И мухи. Сотни если не