Взгляд Саймона скользнул по нежному изгибу груди Эмили, и он понял, что к этому списку добавилась еще и страсть.

Сомневаться не приходилось. Он был в незнакомом ему, а потому и не слишком приятном состоянии и пребывал в нем с тех пор, как проснулся рано утром с еще не угасшими воспоминаниями. Он то размышлял о собственной слабости — надо же, отправился спасать одного из Фарингдонов! — то чувствовал, как возбуждается, вспоминая нежную и щедрую страстность Эмили.

Он все еще ощущал ее нежные руки у себя на плечах и тепло ее бедер, когда она смело сидела верхом на нем, околдовывая и дурманя до того, что он едва не сошел с ума, стараясь сохранить самообладание.

Но больше всего вспоминались Саймону ее тревожащие слова: «Порой я ненавидела своего отца так же, как вы, должно быть, ненавидели вашего».

— Дело в том, Саймон, — объясняла Эмили, сосредоточенно хмурясь, — что ваш секретарь просто подготовил очень длинный список фамилий, из которых мне надо выбирать. Многих из этих людей я не знаю, и мне не хочется ошибиться. Ваша тетя объясняла, как важно, чтобы на моем первом приеме присутствовали все нужные люди.

— Могу вас заверить, что в списке нет ненужных людей, — проворчал Саймон. — Мой секретарь достаточно опытен, чтобы не включать туда кого попало. Более того, нет совершенно никакого риска нанести кому-нибудь обиду, не послав приглашение. Это просто подчеркнет и укрепит вашу власть как хозяйки.

Она с изумлением взглянула на него:

— Я не размышляла об этом с такой точки зрения. Но мне не хотелось бы задеть чьи-либо чувства, милорд.

Как я задел твои этой ночью? — молча спросил себя Саймон, а вслух произнес:

— Ну, если вам так легче, отправьте приглашения всем, кто есть в списке.

У Эмили от удивления широко раскрылись глаза.

— Но мы же не сможем разместить всех в доме.

— Вы посетили уже достаточное количество балов и приемов, чтобы понять: вечер не считается успешным, если дом не набит до отказа. Экипажи должны растянуться по улице вверх и вниз на целые кварталы, а гости — набиться в гостиную как сельди в бочке. Если повезет, парочка леди упадет в обморок от духоты. Тогда уж точно объявят, что вечер был жутко привлекательным и потрясающе интересным. Приглашайте всех, Эмили.

Она покусала нижнюю губу:

— Не знаю, Саймон. Это представляется очень неудобным. Полагаю, легче поддерживать беседу и обслуживать гостей, если их не слишком много.

— К черту умные разговоры и надлежащее обслуживание, дорогая моя. Не время и не место для них. Наша главная цель — как моя тетя вам, несомненно, объяснила — обеспечить вам успешный дебют в качестве хозяйки дома. Сделать так, чтобы о приеме потом много и долго говорили. А чтобы о нем говорили, он должен быть чрезвычайно большим и шумным. Приглашайте всех, кто в списке, Эмили.

— А как насчет Канонбери, Пеппингтонов, Эдли и Рентонов? Я никого из них не знаю как следует и…

— Канонбери и Пеппингтонов непременно, — тихо произнес Саймон. — Нам надо особо проследить, чтобы они обязательно получили приглашения.

Эмили опустила листок и, задумчиво склонив голову набок, глядела на него:

— Ну, раз вы так считаете, Саймон. — И тут она вновь нахмурилась от внезапной тревоги. — А что, если на приглашение никто не отзовется?

Саймон подавил легкую удовлетворенную улыбку:

— Поверьте, дорогая моя, они все непременно отзовутся. — Он перегнулся через стол и нетерпеливо выхватил листок у нее из пальцев. — Я прослежу, чтобы мой секретарь взял список и разослал приглашения. А теперь, Эмили, я хочу с вами побеседовать.

— Да, милорд? — с готовностью откликнулась она.

— Проклятье! Вы всегда будете так смотреть на меня, эльф? Клянусь, вы меня доведете до сумасшествия этим своим дьявольским сочетанием наивности и лукавства. Вам почти удалось заставить меня забыть, что вы только вчера предприняли попытку нанять головореза.

— Очень сожалею, милорд, — пролепетала Эмили, правда без малейших признаков раскаяния. — Вы собираетесь еще раз отчитать меня за это?

— Нет. — Саймон поднялся и прошел к окну, повернувшись к ней спиной. Он смотрел на вымокший садик за окном, собираясь с мыслями. — Передо мной стоит трудная задача, Эмили.

— Какая, милорд?

— Я хочу извиниться перед вами, — тихо произнес он.

Последовала небольшая пауза, прежде чем Эмили осторожно спросила:

— За что же?

— За свое негалантное поведение прошлой ночью, — пробормотал Саймон. — Я не слишком хорошо обошелся с вами, эльф. Невоспитанно и совсем не по-джентльменски.

— Вы имеете в виду то, как велели мне лечь в постель? Пустяки. Прошу вас, не надо об этом думать, милорд, — беспечным тоном заверила Эмили. — Попав туда, я прекрасно провела время.

Саймон почтительно покачал головой:

— Вы меня поражаете, Эмили.

— Ну, вы ведь не были ни злы, ни жестоки. У вас было просто дурное настроение, и для него имелись все основания, учитывая, что вам пришлось только что нарушить двадцатитрехлетнюю клятву мести. Если бы я по-настоящему встревожилась, то сбежала бы в свою комнату и закрылась на ключ. Вы меня ничуть не испугали.

— Видимо, так… — Долгое время он молчал. — И есть еще кое-что, за что мне надо извиниться.

— Вы начинаете пугать меня, Блэйд, — сказала она, и в голосе ее послышался смех. — Каков же другой ваш смертный грех?

— Я недооценил вас, дорогая моя. Вы возникли на моем пути такая наивная и оптимистичная, готовая видеть только светлую сторону во всем и вся, чертовски убежденная, что я какой-то герой, когда мне известно, что это вовсе не так. И я не поверил, что вы способны трезво судить о положении своей семьи. Мне бы следовало знать, что столь проницательная в денежных делах особа, как вы, не может быть полностью слепа к человеческой сути. Вы действительно временами ненавидели своего отца?

— Да. — В голосе Эмили больше не слышалось беспечных ноток.

— Вы правы, утверждая, что, наверное, и я ненавидел отца за то, что он оставил меня подбирать осколки семьи и дома, пустив себе в лоб эту проклятую пулю. — Саймон медленно сжал кулак, а потом заставил себя разогнуть пальцы по одному. — Я и не сознавал, как же я его ненавидел, пока вы не сказали об этом вчера ночью.

— По-моему, вполне естественная реакция, милорд, — мягко заметила Эмили. — На нас обоих свалилась взрослая ответственность, когда мы были еще совсем детьми, и нам пришлось повзрослеть… Нам пришлось заботиться о других, в то время когда, по сути, кому-то следовало бы позаботиться о нас.

— Да. Я не думал об этом. — Саймон неотрывно смотрел в серый туман за окном. — В ту ночь, когда я нашел его, тоже лил дождь. Минуло два часа, как он вернулся из Лондона. Я слышал, как мать спросила его, что случилось. Он не стал с ней разговаривать, удалился в библиотеку и велел, чтобы его не беспокоили ни под каким видом. Мама поднялась к себе и плакала. А немного погодя раздался выстрел…