– Спасибо, что подсказали насчет Тото.

Она рассмеялась.

– Хейвен купила пентхаус семь месяцев назад и с тех пор ни разу не заговорила с мистером Шамбреном. Это его тревожит. Он единственный в отеле, кто не проделывал этот трюк – любишь меня, люби мою собачку. Не заговаривал с Тото. Но нам пора за столик, который придержал для нас Кардоза. Умеете проталкиваться сквозь толпу?

Они проложили себе путь к бархатному канату, и холодный, словно лед, Кардоза пропустил их в зал. На них смотрели как на злостных преступников.

– Я рассчитываю за это, мисс Барнуэл, провести хотя бы один вечер в театре, – шепнул старший официант.

– Договорились, – отозвалась Элисон. – Я не представляла, о чем прошу, мистер Кардоза.

Старший официант, улыбнувшись, придержал ей стул.

– Я всегда утверждал, что голова крепко держится у него на плечах. Шальной пули здесь можно не опасаться.

– Вы так думаете, мистер Кардоза?

– Именно так. Если бы существовала хоть малейшая опасность, он бы сюда не явился. А теперь прошу прощения…

Они едва успели устроиться за столиком, как шум голосов перерос во взволнованное гудение. Великий человек пересек вестибюль и через мгновение оказался у бархатного каната Кардозы.

Это был один из немногих случаев, когда Джон видел его собственной персоной. Он сжал зубы, чувствуя, как напрягаются его мышцы, и в это мгновение ощутил на руке прохладную ладонь Элисон.

– Спокойнее, Джонни, – проговорила она.

Мун остановился на пороге и обвел зал презрительным взглядом. На нем был прекрасно сшитый темно-серый костюм, шерстяной жилет в черно-белую клетку и стильный галстук-бабочка. Ему можно было дать лет пятьдесят разгульной жизни, а не семьдесят пять, как было объявлено. Левая рука поглаживала черные усики, правая позвякивала монетами в кармане брюк. Мун молчал, но весь его вид красноречиво говорил, что он думает: «Лупитесь вволю, придурки».

Джон отвернулся. В памяти всплыло измученное лицо Уоррена Макайвера, и вновь прозвучал его усталый, тоскливый голос: «Я не мог представить, что заполучил врага, у которого достаточно влияния и денег, чтобы преследовать до смерти – моей или своей».

– А тот, с внешностью невинного студента-второкурсника, и есть журналист Уиллард Шторм, – сказала Элисон.

Джон заставил себя вновь посмотреть на вход, где Кардоза с поклоном указывал Муну на столик. За спиной знаменитости стоял молодой человек в очках в черепахой оправе, совсем в духе Мэдисон-авеню.

– Теплая компания, – продолжала Элисон. – В каком-то смысле мистер Шторм – современная версия Обри в молодости.

Мужчины заняли столик, зарезервированный для них в середине зала. Кардоза выжидательно застыл рядом. У входа мелькнул Шамбрен с Гарди, которого сопровождали двое его людей. Муна старательно оберегали. Джон заметил, как Джерри Додд с помощником выпроводили фотографа, стоило тому появиться у «Гриля».

– Мистер Шамбрен не позволит никаких незапланированных съемок, как бы того ни хотел сам Мун, – объяснила Элисон.

В это мгновение маленькие темные глазки Великого человека выхватили ее среди других, и Мун, кивнув, насмешливо усмехнулся. Щеки Элисон порозовели. Джон был готов сделать язвительное замечание, но вовремя понял, что Мун наблюдает и за ним. Улыбка погасла. Черные глазки сузились в две припухлые щелочки. В следующую секунду Мун отвернулся и заговорил с Уиллардом Штормом. Тот тоже посмотрел сквозь очки в черной оправе на Уилза.

– Похоже, он меня засек, – забеспокоился Джон.

– У нас свободная страна. – Элисон злилась на себя за то, что покраснела.

Джон ждал, что произойдет дальше, но Мун занялся обсуждением с Кардозой программы ленча. Шторм достал из кармана блокнот и, поглядывая на Джона, стал что-то записывать.

– Мисс Барнуэл?

Джон поднял голову на остановившегося рядом с их столиком человека. «Был в свое время очень привлекательным», – подумал он. Красивый профиль. Одет в черный пиджак и полосатые брюки. Под мышкой папка с бумагами.

– Привет, мистер Амато, – ответила Элисон. – Это Джон Уилз. Мистер Амато – наш распорядитель банкетами.

Амато поклонился.

– Наслышан о вас от мистера Шамбрена. Он говорил, что вас интересует управление шикарными отелями. – Он повернул голову в сторону Муна. – По тому, как он себя ведет, можно решить, что перед нами современный Гамлет. – Он слегка поежился. – Возможно, я не вовремя, но Шамбрен сказал, что вас интересуют детали субботнего вечера. Позвольте к вам присоединиться?

– Разумеется, – ответила Элисон.

Амато сел на свободный стул и открыл принесенную папку.

– Вот меню. Оно может пригодиться для ваших пресс-релизов.

– С днем рождения! – улыбнулась Элисон.

На лбу Амато выступили капельки пота.

– Шел бы он куда подальше.

– Неужели все так плохо?

– В десять раз хуже, чем вы можете представить. Страсти и шумиха вокруг вечеринки вызовут к ней всеобщий, я бы сказал, международный интерес. Это значит, что его величество раз в двадцать осложнит нам жизнь. Человек бредит всеобщим вниманием. Хоть бы полиция его убедила бросить эту затею.

– Они пытались, – ответила Элисон. – Но внимание – это как раз то, что нужно нашему мистеру Муну.

– Господи! – Амато вздохнул, достал из нагрудного кармана льняной платок и вытер пот со лба.

– Но все, что от вас требуется, – правильно составить меню, а мистер Шамбрен говорил мне, что в этом вам нет равных.

– Вы не понимаете, – огорчился организатор банкетов. – Ему невозможно угодить. Речь не только о еде и винах. – Он бросил взгляд на столик в центре зала. – Требуется точность хронометра. Закуски ровно в восемь – ни минутой раньше, ни позже. Точно через шесть минут тарелки убрать. Дать сигнал одному из оркестров, чтобы в это время он заглушил звон посуды. Еще через шесть минут суп. И так далее.

– Таким образом, вы представляете ему меню, он его корректирует, а затем вы берете напрокат секундомер, – пошутила Элисон. – Но если произойдет сбой, все вообще пойдет не так. Меню у вас с собой?

Амато кивнул и снова вытер лицо.

– Умираю от любопытства, каким образом можно потратить тридцать тысяч долларов на ужин для друзей.

– Но это же не реальная сумма? – удивился Джон. – Мистер Шамбрен упоминал такую цифру, но я решил, что он преувеличил, чтобы подчеркнуть масштаб вечеринки.

– Сумма еще возрастет, – сказал Амато. – Прибавьте сюда подарки гостям, обслуживание в баре, коллектив Метрополитен-оперы. – Он открыл папку и, вынув несколько отпечатанных листов, подал по одному. Джон ощутил, что, читая, испытывает благоговение.