— План боя… — задумчиво протянул Марат, и глаза его подернулись серой поволокой. — Я видел, раненых понесли в дом, что над обрывом скалы…

— Именно так, — не понимая, что на уме у чудища, подтвердил отец Лилии.

— Угу, понятно, — он на какое-то время замолчал. — Скажите, — вновь заговорил чешуйчатый после паузы, по мнению старосты, несколько затянувшейся, — когда мой друг Лешага оставлял автоматы и патроны в качестве выкупа за девушку, там были еще заплечные мешки с веревками и крючьями. Вы забрали их?

— Забрали, а как же? — чуть обиженно отозвался глава селения. — Нам все сгодится.

— Тогда несите их поскорее сюда. Я знаю, что делать.

* * *

Лил была тиха и бледна. Она шла, едва переставляя ноги. Ей чудилось, как односельчане один за другим приближаются к ней, идут, не разбирая дороги, сквозь кусты, через стволы деревьев. Подходят, чтобы проститься. Она тихо плакала, шептала себе под нос едва слышную мольбу: «Не надо, не надо, ведь вы еще живые, может, все еще обойдется!» А те, кого она знала и помнила с детства, не отвечали, просто кивали головами и растворялись без следа. Впрочем, нет. Какой-то след все же оставался. Вся Стая недовольно ворчала и скалилась, будто тоже видела прозрачные тени.

Леха шел вперед хмурый, сосредоточенный, время от времени досадливо оглядываясь на подругу. В голове его крутились странные раздражающие мысли. «Она была права, что ушла со мной. Теми малыми силами ее селение не удержать». А что людожеги делают с теми, кто оказывает сопротивление, он знал слишком хорошо.

«Одна надежда, что Марат придумает выход. У этого голова работает получше, чем у многих стариков. Да, Лил, конечно, права, но я-то, я все равно не прав, что взял ее с собой. Если Бунк занят, то даже там отсидеться не получится. А уж к волкоглавым тащить ее — лучше пусть идет на все четыре стороны!»

От этой мысли ему стало особенно худо, так что он даже кулаки сжал в глухой ярости.

Чувствуя настроение хозяина, Черный заскулил, будто чуя свою вину и не понимая, чем же расстроил вожака. Леха хотел потрепать его по вздыбленной холке, но вдруг его внимание привлек звук не слишком далекий и до боли знакомый: хлопок одиночного выстрела. Вслед за ним, россыпью крупного дождя по железному листу, ударили автоматы.

«Людожеги, — сообразил Лешага. — Только они в этих краях так густо поливают огнем, не зная счета патронам».

Пальба вдруг прекратилась так же внезапно, как началась. Должно быть, люди Пророка озадачились, силясь сообразить, куда они стреляли. Словно в насмешку, чуть в стороне раздался еще один выстрел. Лешага прикрыл глаза и глянул на округу верхним зрением. Всадники были недалеко. Они спешились и сейчас торопились рассредоточиться и укрыться за деревьями. Вероятно, они не сделали этого сразу, так что на прогалине, где находился отряд, валялись два трупа. Нога одного из убитых застряла в стремени, а второму, судя по крови на седле, немного не хватило времени, чтобы спрыгнуть наземь.

— Два выстрела — два трупа, — прошептал Лешага, пытаясь отыскать тренированным взглядом верхнего зрения нежданного союзника. Тот будто сквозь землю провалился.

Между тем командир отряда не терял времени даром. Понимая, что стрелок на этом не успокоится, он приказал одному из своих людей отвести коней в тыл, а еще трем, прикрывая друг друга, прячась в подлеске, занять позиции с противоположной стороны прогалины. Те были чрезвычайно осторожны, сомнений в меткости неведомого противника не осталось ни у кого. Они двигались пригнувшись, то и дело поворачивая стволы автоматов из стороны в сторону в надежде выцелить неведомого врага.

Хорошо шли. Лешаге даже понравилось. Но еще больше ему понравилось другое: за спиной коногона вдруг шелохнулась листва, из нее стремительно появились, точно выплеснулись, две руки. Одна зажала рот, а вторая тут же всадила под гортань кинжал. Удар, проворот — мертвое тело будто само привалилось к дереву и тихо сползло наземь.

— Старый Бирюк?! — не веря себе, прошептал Лешага. — Ты-то здесь откуда?!

Следующее мгновение не оставило места для сомнений. В седле ближайшего скакуна тотчас оказалась знакомая с детства фигура, ударила пятками по конским бокам и с гиканьем направила коня прочь, увлекая за собой весь оседланный табун.

Людожеги отреагировали криками ярости и беспорядочной стрельбой. Мгновенно, но запоздало.

Учитель придержал коня.

— Что он делает?! — взвыл Леха, и тут замысел наставника возник в его голове, ясный, точно солнечный день. Конечно, три десятка отличных скакунов с седлами, вьюками, седельными сумками и хорошей сбруей — прекрасная добыча. Продав такую, можно всю жизнь в Трактире поживать, ни в чем особо себя не утесняя. Но Старый Бирюк сейчас не искал добычи! Он словно играл с врагом, позволяя тому следовать по пятам, чуть отрываясь и снова замедляя ход.

«Птица с подраненным крылом, — Леха вспомнил название этого маневра. — Притворяясь раненой, мать уводит змею от беззащитных птенцов…»

— От беззащитных птенцов, — уже вслух повторил воин и тихо застонал.

«Как я сразу не понял! Он старается увести преследователей от меня! Эти твари идут за мной от самого Трактира, они потянулись за Маратом и Заурбеком в надежде, что я вернусь, или те выведут их на след. А теперь, кажется, они выследили нас».

Он снова оглянулся. Лил двигалась, как во сне. Под ее ногой треснула сухая ветка, девушка даже не обратила внимания.

«Да, конечно, так нам не скрыться».

Старый Бирюк все уходил от погони, утаскивая за собой разъяренную змею, оскалившуюся парой дюжин автоматных стволов. Наставник заставлял коня шарахаться из стороны в сторону, то обвисая в седле, то в одно движение разворачиваясь лицом к хвосту и стреляя, как водится, редко, но без промаха.

«Он тащит их к Барьеру Ужаса, — вдруг сообразил Лешага. — Конечно, как я мог забыть — он же хорошо знает эти места, жил тут вместе с Сохатым! Надо идти навстречу. Там, у Барьера, если людожеги прижмут его…» — Лехе не хотелось даже вспоминать это проклятое место, все тело передернулось от одной лишь мысли, что это может повториться. Но идти надо, что бы там ни было. Надо.

— Лилия! — окликнул воин.

Девушка вздрогнула. Любимый редко звал ее полным именем.

— Там мой учитель. Я иду ему на выручку. Ты со Стаей пока остаешься тут. Спрячьтесь хорошенько.

Черный просительно уставился на хозяина, точно не веря, что тот может сунуться без него в опасную передрягу.

— Ладно, ты со мной, для связи. Пластайся по земле, будто собственная тень. Вперед не лезь.

Пес радостно вскинулся, и тут же, водрузив на плечи Лешаге могучие лапы, стал облизывать ему лицо.

— Отстань!

— Все будет плохо, — устало вздохнула Лил.

Воин растерялся, но промолчал. Обычно его женщина тут же начинала возмущаться и требовать участия в бою наравне с ним.