Говорят, именно так в семействе Canada появилось одно из странных их родовых сокровищ: молочно-белый шарик, на одной стороне которого стекло становилось прозрачным и сквозь него проступал ярко-синий диск переливающийся, как крыло бабочки Юривака, а поперек диска шел удлиненный золотой вертикальный зрачок с рубиновой каплей.

Декабрь 1864 года. Индейская территория

Когда Илай Нокс, в начале года избранный верховным вождем Союза трех племен, подъезжал к Такертокер-Крик, он был невозмутим, как скала на склоне Аппалачей. Во всяком случае, так казалось его спутникам. Вождь был хорошо обучен держать лицо и не выказывать страха перед окружающими. А ему было страшно. На земле Такертокера его могло ждать самое худшее. И не только потому, что последователи старого Айзека открыто утверждали, будто молодой вождь не тверд в вере, не чтит обычаи предков и заповеди Господни и даже якшается с иноземцами.

Все обстояло куда как круче. Кланы Ноксов и Такертокеров давно состояли в кровной вражде, было немало убитых с каждой стороны, и пока что в счете вели Ноксы. Правда, Айзек Такертокер признал власть Дэвида Нокса, отца Илая, как верховного вождя. Но одно дело отец, совсем другое – сын. Айзек Такертокер славен своим благочестием, люди его воинственны, Илай же пока что ничем не может похвастать, кроме родового имени и звания вождя.

Однако отступить было невозможно. Илай сам отправил в Такертокер-Крик с предложением о встрече, и Айзек на нее согласился. Если он сейчас повернет назад… Нет, не то чтобы Илай Нокс придавал такое значение понятиям «честь», «слава» и «вечный позор».

Просто лучшего случая может и не выпасть.

Когда десять лет назад правительство Содружества без боя уступило требованиям чужеземцев и подписало позорное соглашение о расширении торговли и праве иностранных кораблей заходить в гавани Галаада, это было встречено всеобщим возмущением. Генеральный судья Джобсон вынужден был уйти в отставку. Но это лишь ненадолго успокоило граждан. Соглашение не было отменено, корабли филистимлян показывались у берегов Галаада, и, что гораздо хуже, нынешний генеральный судья Мофрут Мэйсон подписал указ, разрешающий филистимским государствам открывать посольства в Нью-Бетлехеме и консульства в Хевроне, помимо существующих факторий. На острове Нантакет существовало уже несколько торговых представительств, которые, в сущности, уже исполняли функцию консульств, но в силу удаленности острова, с этим мирились. Но то, что нечестивцы получили право – и возможность творить свои беззакония в самом сердце святой земли, вызвало новый взрыв возмущения. Гидеониты, до того скрывавшиеся по окраинам Содружества, теперь почти открыто появлялись в городах, совершая нападения на иностранцев и правительственных чиновников. Порой кого-то из ревнителей ловили и подвергали суду и казни, но на место павших мучеников приходили новые.

И уж конечно, все происходящее не могло не затронуть исконных жителей этих земель.

Миссионерское рвение первых поселенцев принесло достойные плоды: иные племена приняли христианство еще в прошлом веке, а уж после того, как среди них появились подлинные просветители, подобные великому мудрецу Джону Сикомору, который перевел Библию на язык чероки, и слово Божие стало доступно каждому, слово это стали толковать по-своему.

Города поселенцев представали в глазах неофитов истинным прибежищем греха, Эдомом и Моавом, где изначальная вера предана забвению. Они не должны избегнуть кары. И если с карой медлят небеса, не должны ли исполнить ее верные воины Бога, новый избранный народ? Споры вызывало лишь утверждение, какой именно народ считать избранным – чероки, семинолов или алгонкинов? А теперь, когда правительство Содружества вошло в союз с блудницей Вавилонской, это был явный знак: час пробил, и прибежища греха должны быть уничтожены.

Однако и здесь среди чероки, а также некоторых других племен, не было полного единства. Довольно многие считали, что лучше выждать, пока порочное правительство подточит себя изнутри, и заодно заручиться союзниками. Другие полагали, что нельзя откладывать битву со злом. Изначально первая точка зрения возобладала, и племена подчинились решению вождя Дэвида Нокса – сохранять спокойствие, вести переговоры, внимательно следить за происходящим. Но Нокс умер, и никто не мог сдержать яростного порыва сторонников войны. Они не хотели думать о том, что правительственная армия, не посмевшая выступить против чужеземцев, способна дать отпор божьим воинам.

Они ошибались. Может, генеральный судья Мэйсон сам по себе был слаб и робок, но армия Галаада имела многовековой опыт войны с индейцами. А правительство, презрев традиции, закупило у иностранных купцов стрелковое оружие. Конечно, все это ничего не стоило бы, не будь у правительственной армии годных командиров – а командующего Пибоди и генерала Коулза таковыми не считали. Но вот полковник Джон Камминс успел составить себе прочную и заслуженную славу в нескольких кампаниях. И именно с ним столкнулись объединенные силы трех племен в устье Иордана.

Что было причиной поражения – то, что у правительственных сил было единое командование, а разноплеменные индейцы слушались каждый своих вождей? Или то обстоятельство, что правительство Галаада, как выяснилось, закупило у иноземцев не только винтовки – линейный корабль «Благодать» обстрелял божьих воинов с моря? Об этом судили по-разному. Однако всякому было понятно: поражение не превратилось в полную резню только благодаря Айзеку Такертокеру, военному вождю чероки. Он со своими людьми держал оборону, дав возможность прочим отступить, а когда и чероки покинули поле боя, солдаты правительства были настолько измотаны, что Камминс не стал преследовать противника. Многие, многие пали в бою, но не все. Те, кто уцелел, вернулись в свои дома, ибо давно прошли те времена, когда чероки обитали в кочевых шатрах. А старый Айзек залечивал свои раны в родовом поместье. И туда Илай Нокс отправил гонца с предложением о встрече.

Такертокеры владели этой землей еще с прошлого века. Первоначально в полях вокруг большого дома паслись табуны коней, но постепенно поля стали обрабатывать, и скотоводы превратились в плантаторов. Главным образом, здесь выращивали табак, но также и кукурузу. Сейчас, когда Нокс ехал по дороге к поместью, он мог хорошо рассмотреть, насколько благодатна эта земля. Урожай обещал быть хорошим, и военные действия не отвлекали работников от полевых трудов. И то – в боях участвовали лишь чероки, на земле же трудились черные рабы и белые арендаторы, которых, впрочем, здесь было немного: Такертокеры с неохотой допускали белых переселенцев в свои владения, даже если те изъявляли готовность работать. Надо было доказать свою преданность клану, а это не всякому было под силу. И по пути Илай белых работников не видел. Только черных. Они трудились усердно, как могут лишь рабы-ханааниты, не выказывая усталости или недовольства, некоторые при этом еще и тянули свои тягучие, разнеживающие песни.

Но Илай не мог позволить себе не только разнежиться – даже слегка расслабиться. Он не сомневался – как бы мирно ни было все кругом, за их продвижением неотрывно следят. И стоит верховному вождю или кому-то из его спутников сделать неосторожное движение – из-за стены маиса полетят пули. В лучшем случае. Айзек Такертокер во многом был сторонником прадедовского обращения с пленными.