– Иными словами…

– Да. Не исключено, что вам придется вмешаться в события непосредственно. Но действовать следует в правильный момент и в правильных обстоятельствах. Поэтому из капитанов выбраны вы, а из кораблей – «Мария Каннон», а не «Харада», например. Вы понимаете?

– Да. Мой линкор не приспособлен для перевозки войск и потому не вызовет подозрений у сторонних наблюдателей. С другой стороны, его боевых качеств достаточно, чтобы в правильный момент изменить обстоятельства в нашу пользу.

– Вижу, вы меня отлично поняли. И не думайте, что останетесь без поддержки. До отхода мы еще обсудим ваш маршрут и то, в каких портах по пути следования вы получите дополнительные инструкции. Есть ли еще какие-то вопросы?

– Ваша светлость, я сделаю все, чтоб исполнить приказ командования. Пока я вижу только одну проблему. У меня мало данных о Галааде, за исключением тех, что можно найти в морских картах и изданиях по геополитике. Где и от кого я могу получить дополнительные сведения?

– А вот это, Эномото-тайса, и есть причина, по которой я продлил ваше пребывание в Тайхоку. Людей, располагающих подробными сведениями о внутреннем устройстве Галаада, вообще не так много. Но в ближайшие дни на Такасаго должен прибыть именно такой человек. Это замечательный первопроходец и этнограф, который занимается проблемами быта и нравов малоизученных стран и народов. Пакетбот, на котором он отбыл из Африки, ожидается в пределах десяти дней. И я собираюсь прикрепить его к вашей экспедиции в качестве советника.

– Благодарю вас, ваша светлость.

– Тогда – на сегодня вы свободны, капитан. Инспектор Ямадзаки передаст вам все необходимые документы. И до отхода корабля из гавани, думаю, мы с вами еще увидимся.

Говорят, моряк на суше подобен рыбе – быстро портится. Но тот, кто пустил в ход эту поговорку, не принимал во внимание, что во время стоянок в портах моряки не только и не столько проводят время в кабаках и веселых домах. В особенности – военные моряки.

Как справедливо отметил Эномото, для дальнего перехода нужно было запастись необходимым, и пусть казна выделила деньги, а на складах не чинили препон, загрузка занимала время. Доктор Вада пропадал в госпитале святой Ирохи, ему также необходимо было возобновить запасы медикаментов, приобрести кое-какие хирургические инструменты, а также получить сведения о медицинской картине в точке назначения. Впрочем, кое-кто из младших офицеров болтал, что доктор там задерживается не из-за лекарств, а из-за хорошеньких сестричек, которые приходят в госпиталь прямо из медицинской школы, носящей тоже имя супруги первого правителя острова первой католической святой Такасаго.

Помимо закупок и погрузок у команды было достаточно дел. Нужно было заново осмотреть паровые котлы и двигатели, очистить днище и подновить краску на бортах – в белый цвет, в целях устрашения, ибо белый – есть цвет смерти, военные корабли стали красить с начала века, когда колесные суда пришли на смену парусным. Тоже традиция, хоть и не такая древняя, как те, что ценил Сато.

Сато умудрялся быть везде: отслеживал, как проходит ремонт и погрузка, проверял сметы и накладные, представленные счетоводом Цудой, и, что самое главное, они вместе с Эномото просчитывали наилучший маршрут для «Марии Каннон». Командный состав уже знал, куда они направляются, но от команды это пока сохранялось в секрете, сообщили только, что рейс будет дальним. Трудоспособность старпома внушала остальным зависть, а порой и пугала. Впрочем, порой он давал передышку и себе, и другим. Тогда можно было и прогуляться в город, выпить в компании приятелей, ласковых девиц или дам-горожанок, готовых приветить моряка не за деньги, а по зову сердца и плоти. Или просто выспаться и почитать свежие газеты, как штурман, который наконец дорвался до разбора партий гроссмейстера Ямагучи.

В отличие от Ватари, инженер-механик Макино интересовался не репортажами из парижского ресторана «Кампаку», где происходил турнир. Он вообще почитывал не правительственную прессу, а оппозиционное издание «Летучие уши, большие глаза» – просто по старой памяти о Киотском технологическом, где вольнодумство было в моде.

В нынешней передовице ведущий обозреватель «Летучих» Кусака Гэнсуй, как и ожидалось, обрушивался на итоги Бомбейского соглашения, которое в правых кругах иначе как преступным сговором называть было не принято. Разумеется, в первую очередь досталось министру иностранных дел Есиде Сёину, представлявшему Японскую империю на встрече в верхах. Но этим дело ничуть не ограничивалось. Пламенный обличитель клеймил слабость и дряблость нынешнего правительства в целом, не щадя ни сёгуна, ни вице-сёгуна, позорящих высокий воинский дух своих благородных предков. Впрочем, писал Кусака, чума этой слабости поразила правительство бакуфу не сегодня и не вчера. Если бы поступательное движение, начатое при первом сёгуне дома Токугава, не было остановлено, мы бы сейчас владели не пригоршней островов и жалкими клочками земли на американском и азиатском континентах, но, по меньшей мере, половиной мира, и ни одна держава не смела бы выставлять нам условия. Нет, нет, все началось еще тогда, когда третий сёгун отказался от планов полного подчинения династии Мин. Воинский дух, путь меча – вот что всегда вело сыновей Яма-то к славе, а жалкие дети великих отцов сменяли славу на обогащение. И какой спрос со штатского чиновника Ёсиды, никогда не служившего ни в армии, ни во флоте? Продав победу ради какой-то несчастной концессии на добычу южноафриканских алмазов, он всего лишь действовал в духе нынешнего правительства. Несравнимо больше вина тех, кто, развязав военные действия, не сумел должным образом их завершить, в первую очередь бригадного генерала Сайго Такамори. Именно он, спровоцировав конфликт с голландской колониальной администрацией в Корее, вызвал нападение мобильных голландских частей на японские пограничные посты, чем дал повод для введения войск на территорию Кореи. Ответный удар – так называл он свои действия. Но удар хорош, когда он поражает противника, а генерал Сайго завяз в позиционных боях под Ханяном. Это позволило амстердамской клике выиграть время, чтобы созвать конференцию в Бомбее. Чем это кончилось – известно каждому. И виновник национального позора еще имеет наглость показываться перед его величеством? Действия генерала Сайго безусловно свидетельствуют о сговоре с англо-русским лобби в Евро-Азиатском альянсе, продавившим решение о мирном соглашении, если прямо не со штатгальтером и голландским генштабом. Необходимо тщательное расследование преступных действий генерала, и весь народ Ямато, в лице лучших его сынов, требует справедливого суда над предателем. Но, может быть, следует напомнить ему значение слова «сэппуку»?

Коммандер Сато газеты игнорировал. Если доходило до чтения, он предпочитал новые издания по морскому делу и военной тактике, а также классиков. Кроме того, он использовал свободное время для написания писем родным и друзьям, благо ему, как и капитану, полагалась отдельная каюта, и никто не мешал.

Предки коммандера первоначально были самураями невысокого ранга на службе дома Токугава, но потом довольно удачно занялись коммерцией. Сам он вовсе не горел желанием продолжать семейный бизнес и с юных лет мечтал о море. Но в морское училище без дозволения семьи не брали, а ближайшая родня была категорически против. На счастье, он нашел понимание у сестры и ее мужа, которые предложили ему пройти через усыновление. Он согласился, принял фамилию Сато и с тех пор успел пройти путь от гардемарина до помощника капитана. Однако приемных родителей никогда не забывал и регулярно писал им, равно как и ближайшему другу юности, который в настоящее время преподавал в военной академии в Эдо.