Все, уже совместные, попытки героев отыскать и разоблачить похитителя печати будут разбиваться о блуждающий паланкин – и о него же в буквальном смысле разобьется намерение Маттео Риччи покинуть гостиницу – ибо у вод источника, помимо высокого содержания серы, никаких особых свойств не обнаружилось. Падре Маттео думал было исследовать камень, отколов от него кусок пороховым взрывом, но не успел он соорудить бомбу с надежным дистанционным механизмом, как ее у него тут же и украли. Столкнувшись со скандальной дамой, падре вывихнет ногу, будет вынужден задержаться – и попадет на собрание заговорщиков, где окажется очень кстати.

Ибо только-только удалось Тагаве Мартину и Чжу Анне убедить китайских вельмож объединить усилия и вместе положить конец маньчжурскому владычеству, как посередь собрания воздвигся вельможа-самозванец и, потрясая печатью, заявил, что истинный наследник – он. Заговорщики окончательно запутались, а Чжу Анна впала было в отчаяние, ибо подумала, что само Небо не желает восстановления ее рода, – но тут в помещение, споткнувшись, влетел падре Маттео. И сказал, что многие тут должны его знать как Ли Мадоу, мастера часов и небесных знаков. В этом качестве был он некогда представлен Третьему Принцу и завоевал его благосклонность, а впоследствии и обратил его сердце к христианской вере, что тоже всем известно. Так что последний ребенок его высочества Константина, за какового ребенка выдает себя уважаемый оратор, родился уже в истинной вере и в крещении получил имя Анна. А еще у ребенка под левым глазом была родинка в виде капли, и он, падре Маттео, лично составил гороскоп, чтобы узнать, не является ли родинка знаком злой судьбы, и выяснил, что до двадцати лет дитя и вправду ждут великие горести, а после двадцати – величайшие удачи и трон предков. На что тогда никто не обратил внимания, потому что дитя был мало что четвертым ребенком третьего принца, так еще и девочкой. Каковой уважаемый оратор не является, но зато является присутствующая здесь особа с родинкой.

Самозванец на это бодро отвечает, что до двадцати лет, и верно, был девицею, а в день рождения превратился в мужчину. На него ополчаются соседи по провинции – ни единого дня не был он особой женского пола.

Заговорщики обескуражены: если это самозванец, что похоже на правду, как он может владеть печатью, ведь она-то точно настоящая? И тут Тагава интересуется, не кажется ли всем присутствующим странным поведение этого вельможи. Кажется? Неудивительно. Ведь у императорской печати есть такое свойство: если она попадает в руки человека, не обладающего достаточной дэ, она сводит его сума и влечет к смерти. А между тем Чжу Анна принесла ее из самой столицы, и с ней не случилось ничего дурного.

Самозванец немедля подтвердит теорию: издав гнусный хохот, он провозглашает себя будущим владыкой Поднебесной – и падает замертво, захваченный огромным языком. Кулисы раздвигаются, и на сцену вплывает колдун-шпион верхом на летающей жабе, а за ним – войско разбойников, набранное им по окрестным горам. Колдун кричит, что месть его совершена и наследник Мин мертв, а сейчас он перебьет заговорщиков и этим своим действием окончательно предаст Поднебесную в руки новых правителей. Все герои героически сражаются с разбойниками, но с летучей жабой справиться куда труднее. Колдун направляет ее на здание гостиницы, но в этот момент падре Маттео, перекрестившись, наводит на жабу микроскоп. Жаба сокращается в размерах до нормальной и падает. Ее наездник рушится вслед за ней и разбивается. Умирая, он радуется., что все же смог покончить с ненавистной преступной династией Мин. Чжу Анна не приближается к нему, чтобы не омрачать его последние минуты. Разбойники, приведенные колдуном, в страхе разбегаются. Падре Маттео изучает жабу – он так и знал, что это естественное явление. А летала она из-за того, что, будучи многократно увеличена, заполнилась газом легче воздуха.

Опомнившиеся вельможи клянутся в верности Чжу Анне. Раскаявшийся предатель сообщает, что на подходе маньчжурское войско – небольшое, ибо маньчжуры опасались вызвать беспокойство князя Мацудайры, но достаточное, чтобы захватить гостиницу и истребить тут всех. Заговорщики в страшном беспокойстве прикидывают, куда бы им бежать, но их успокаивает старик плотник. Маньчжуры на подходе, но на подходе и войско Присолнечной – тоже небольшое и тоже достаточное. Его появление здесь – вопрос часов. Ему это известно точно, ибо он – Canada Нобусигэ, командующий экспедиционным корпусом. Нужно же было ему посмотреть сначала, стоят ли люди, намеренные воскресить династию Мин, того, чтобы их поддерживать.

Однако маньчжурский военачальник не верил предателю и, не предупредив его, шел ускоренным маршем. Так что его войска появляются у источника в самый неподходящий момент. Герои во второй раз занимают круговую оборону и молят всех богов и будд – китайских, японских и христианских – о помощи справедливому делу. И, конечно же, взывают и к духу источника. Маньчжурский военачальник громогласно заявляет, что нет ему дела до всех богов, будд и духов, – и, прежде чем отдать приказ открыть огонь, демонстративно плюет в священные воды.

И тут раздается взрыв. Когда дым рассеивается, полководец лежит на земле, а над ним – с его мечом – стоит дама из паланкина. Волосы ее развеваются на невидимом ветру, лицо искажено, вместо правого глаза – сияющая синим, красным и золотым огнем сфера. Дама поет хрипловатым баритоном о красотах природы и прелестях сбора ирисов в сельской местности, и на третьей строфе ее пение переходит в танец, а танец – в резню, поскольку головки цветов, которые она срезает в песне, не что иное как головы тех маньчжурских солдат, которых не пришибло взрывом. Голов, впрочем, немного, поскольку отряд, потрясенный тем, как быстро божество источника ответило на оскорбление, предпочитает немедля рассредоточиться с опасного места.

После их ухода пожилая дама тут же падает и засыпает. Всем очевидно, что в нее вселялось божество источника. Тагава Мартин потрясен – воистину боги и духи Присолнечной присутствуют в Поднебесной, вы же узнали, кто это был – стихи-то классические… Бедную женщину посетил дух правителя Сэндая, умершего три десятилетия назад. Видно, не зря его при жизни называли Драконом. Но уж более явного доказательства, что небеса на их стороне, искать нечего.

Падре Маттео узнает в источнике «молнии с неба» свой собственный пороховой заряд, но предпочитает об этом не распространяться. Вельможи и Тагава полны решимости отбить страну у врага.

Ночью старик-уже-не-плотник выходит к источнику, садится, раскуривает трубку, с другой стороны к тому же камню подходит дама без паланкина, опускается рядом, раскуривает свою. Свет луны падает на ее лицо, которое, без белил, румян и нарисованных бровей, очень трудно принять за женское.

– Я все могу понять, – разводит руками старик, – и женскую одежду, и беленое лицо, действительно, кто узнает вашу светлость в таком виде? И носилки, и интерес к этому делу… Но всех демонов ради, скажите, куда вы подевали свой правый глаз, он был неживой, но он у вас был, и откуда вы взяли этот, синий, золотой и огненный?

– В Венеции купил. У меня их несколько, хотите один на память?