class="p1">Большинство летчиков спасательной операции, независимо от возраста, были знакомы друг с другом задолго до событий, и связаны они были именно через Василия Молокова. Молоков был одним из первых выпускников Высшей школы красных морских летчиков в Севастополе. После окончания школы он остался в ней инструктором. Позже инструкторами в ней служили и Доронин, и Леваневский – также ее выпускники. И даже Ляпидевский, несмотря на молодость, тоже какое-то время работал там. Таким образом, одна эта школа дала четырех из семи первых Героев, а также Конкина, который непосредственно был на льдине во время самого первого эвакуационного рейса, и Куканова, дважды безуспешно вылетавшего в ледовый лагерь. Бывшие морские летчики – это наиболее многочисленный «клан» спасателей.

А вот Маврикий Слепнев, к примеру, в эту группу не входил, а принадлежал к другой «партии» – полярных летчиков. Он был хорошо знаком с Виктором Галышевым, Фабио Фарихом и в своей главе книги «Как мы спасали челюскинцев» несколько раз добрым словом отозвался о них.

Слепнев: «Где-то отмороженными пальцами чинит помпу Галышев…

Товарищ Фарих, верный спутник моих скитаний! Сколько раз твое высокое знание мотора спасало нашу машину от гибели, сколько раз наша дружба получала еще большее закрепление во всяких опасных переделках, которыми была полна наша летная жизнь!»

Василий Молоков связывал оба этих «клана». После создания авиации Главсевморпути он стал одним из первых полярных летчиков и командиром одного из летных отрядов. Молоков дружил с Липпом, хорошо знал Фариха и Галышева.

Таким образом, до начала спасательной операции не были знакомы с другими участниками только члены группы Каманина, состоящей из молодых военных пилотов и механиков отдельной авиаэскадрильи им. Ленина, базирующейся на Дальнем Востоке, да московский экипаж Водопьянова.

И то Слепнев отмечает, что Водопьянов ранее какое-то время работал под его руководством на перегонке самолетов от завода к заказчикам, так что и эти двое из числа первых Героев были знакомы друг с другом. Узок был круг авиаторов в 30-е годы прошлого столетия.

Молоков, можно сказать, «воспитал» еще одного будущего Героя Советского Союза, причем прямо во время спасения челюскинцев. Петр Пилютов, который был его неизменным механиком в перелете от Олюторки до Ванкарема и весь период эвакуации, после завершения эпопеи поступил в летную школу и перешел в летчики. Звание Героя капитан Пилютов получил в 1943 г. за защиту неба над Ленинградом (Золотая звезда № 885).

Поистине, с какой стороны ни посмотришь, на каждом этапе операции Молоков оказывается одним из самых полезных участников. «Дядя Вася», как называли его челюскинцы, не только вывез больше всех людей. Не только внеплановым четвертым рейсом за день забрал Шмидта. Пройдемся по его маршруту в обратную сторону. По пути из Уэлена в Ванкарем он забросил негабаритную моторную раму для сломанного самолета Ляпидевского, благодаря чему машина была восстановлена. От мыса Беринга, где был оставлен Пивенштейн, Молоков довез до Уэлена на двухместной машине четырех человек, включая корреспондента газеты «Известия». Перед вылетом из Олюторки Молоков придумал, как запаять бидоны с бензином, и это во многом решило проблему топлива в дороге. Он привез Слепневу запчасти для сломанного шасси. Рискну предположить, что благополучный перелет Каманина до Ванкарема тоже во многом заслуга Молокова, потому что в том перелете решающую роль играло не мастерство как таковое, а выбор правильных решений. В спасении челюскинцев Молоков оказался бесценным человеком.

Заканчивая с темой награждений, можно отметить, что еще один летчик позднее получил звание Героя. Это Михаил Бабушкин, самостоятельно перелетевший из лагеря вместе со своим бортмехаником. Почетное звание Бабушкину присвоили спустя три года, в 1937 г., за посадку на Северном полюсе и доставку туда участников научной дрейфующей станции. В этом полете Бабушкин был вторым пилотом у Водопьянова. В какой-то степени данным награждением правительство вернуло ему «долг» за вылет из лагеря челюскинцев.

На этом с правительственными награждениями все. Но были еще и местные поощрения.

После завершения эвакуации постарались отблагодарить всех участвовавших чукчей, без которых операция точно была бы невозможной; кроме того, они непосредственно спасли экипажи трех разбившихся самолетов. Возможно, ордена и знаки отличия для них имели малую ценность, поэтому им отплатили деньгами, оружием, биноклями и бензином. Всем, у кого брали топливо для самолетов, позже вернули его в многократном размере.

На этом спасательная операция (она же самая громкая пропагандистская акция довоенного Советского Союза) была закончена.

Как оценило результаты правительство?

Все оценки, приведенные выше, сделаны мной, автором книги. Посмотрим, какие же выводы извлекло из операции советское руководство. Рапорт Правительственной комиссии по оказанию помощи челюскинцам был направлен тов. Сталину, главе ВКП(б), и тов. Молотову, главе правительства, 14 апреля 1934 г. Собственно, в этот момент спасательная операция была еще далека до завершения, ликвидировали только ледовый лагерь, а челюскинцев лишь доставили на материк. Но это уже финальный документ, в нем торжественно подводятся итоги, он был опубликован во всех газетах и позднее включен в официальные издания, такие как трехтомник «Поход “Челюскина”» и альбом «Героический поход. “Правда” о полярной экспедиции “Челюскина”». Итак, что же там написано?

Сразу же, в первом абзаце, сообщается, что операция по спасению завершена, – а это уже заведомая неправда. Далее в трех абзацах говорится, что «советская авиация» победила – с упором на слово «советская». Это определение в трех коротких абзацах повторяется пять раз, потом еще используется оборот «наши люди на наших машинах», итого семикратный повтор – чтобы уж совсем не оставалось никаких сомнений. Конечно, те самолеты, что были американскими и немецкими по происхождению, можно считать «нашими» и «советскими» по принадлежности, с этим трудно спорить, но зачем же это столь настойчиво подчеркивать?

Далее комиссия излагает историю операции. Первым делом вспоминает, конечно же, пресловутые четыре самолета, «развернутые» на арктическом побережье перед началом: самолет «Н-4», два самолета АНТ-4 и один самолет У-2. И комиссии, и тем, кому направлялся рапорт, теперь уже было хорошо известно, что самолетов можно было насчитать от силы полтора, но… Тут же комиссия присваивает себе чужие заслуги, забирает лавры у «местной тройки»: «Было также дано распоряжение немедленно мобилизовать собачий транспорт и с помощью последнего создать промежуточные базы горючего и продовольствия».

Затем комиссия проделывает небольшой фокус – просто меняет местами последовательность действий. Сначала: «Правительственная комиссия предложила направить на пароходе “Сталинград” из Петропавловска два легких самолета “Ш-2” и из Владивостока на пароходе “Смоленск” пять самолетов “Р-5”, два самолета “У-2” и на пароходе “Совет” самолеты пилотов Болотова и Святогорова. Кроме того, из Хабаровска были направлены лётом три самолета под управлением пилотов Водопьянова, Доронина и Галышева».

А потом: