удивления и недоверия. Затем ему пришла в голову мысль о том, что неплохо бы было проучить молодую вампиршу.

– Девочка, я старый, больной человек… А ты мне говоришь такие оскорбительные вещи, – изображая на лице страдания, обратился он ко мне.

– Сколько же тебе лет? – обманчиво смягчилась я.

– Сто тридцать шесть… – тяжело вздохнув, подсчитал он.

– А мне тысяча девятьсот семьдесят восемь, – объявила я и внимательно проследила за его реакцией.

Он был несколько шокирован, но продолжил гнуть свою линию.

– Так я-то живой…из плоти и крови…

– Я новорожденный вампир. С момента моего обращения прошло несколько месяцев.

Его зрачки расширились, хотя в темноте они были и без того большими.

– Так кто же ты? – испугался он.

– Долгая история. Для тебя я – госпожа Вольтури. Жена главы вампирского клана. Это всё, что тебе нужно знать. Мы являемся ближайшими союзниками Люциана, поэтому ты можешь доверять нам всё то, что доверяешь вервольфам.

– Я обнаружил чужую энергию на дальней заставе… – начал он свой рассказ. – Это были не хладные, то есть, простите, не вампиры, но и не оборотни. В воздухе, что был там, я чувствовал веяние многих веков, но, что за существа нарушили наши границы – понять не мог, пока не начал варить зелье. Вот тогда-то мне и пришла в голову мысль о том, что это были ведьмы. Они не появлялись в здешних лесах порядка пятисот лет, но теперь вернулись, чтобы отвоевать свои земли. Инквизиция заставила их однажды покинуть эту территорию, но, сейчас, когда здесь правят вервольфы, им вдруг захотелось восстановить свои права на эти места. Намерения у них серьезные, но им торопиться некуда. Они будут наступать так медленно, что мы даже не заметим их продвижение вглубь наших краёв.

– Сколько их? – уточнила я.

– Много, госпожа…тысячи… Ликанам одним не справиться. Нужна помощь.

– Вольтури предоставят своих воинов, но… Опасность угрожает и наследнику Люциана, да и моей собственной дочери.

– Это плохо, очень плохо… – прохрипел знахарь и полез в какой-то мешок с травами, перевернув пару страниц поваренной книги.

Он оставил нас одних, держа в руках узелок с сушеными листьями мяты. Через пару минут он вернулся и протянул мне тесемку, завязанную на сверху.

– Что здесь? – удивилась я, взяв в ладонь подношение.

– Лекарство от тоски. Заваривать на семь минут, – пояснил он.

– Для кого? – уточнила я.

– Для Агнессы Вольтури, – ответил он.

Я не была шокирована тем, что он знает имя моей дочери. Однако, что с ней было не так, раз он сделал такой подарок ей? Почему она погрузилась в печаль? И кто был причиной ее тревог? На эти вопросы мне предстояло найти достойные объяснения, но пока, я поблагодарила за тесемку с травами и вышла на улицу.

– Что думаешь обо всем этом? – спросила я Джейн.

– Я не могу сказать ничего определенного…нужен совет Аро…

– Пусть решают старейшины, – согласилась я.

Ночь показалась мне сущим адом. В ней переливались краски всевозможных потерь, которые я пережила и, которые мне только предстояло пережить.

– Вы, вампиры, порочные существа…– прозвучал тяжёлым приговором голос Люциана за моей спиной, когда я стояла на балконе, обдуваемом осенним ветром.

– В чем же наша порочность? – не поворачиваясь к нему, спросила я.

– В том, что вы слишком многого желаете…власти, крови, любви… Но из всего этого получаете только утоление жажды…

– Хочешь сказать, что ликаны менее порочны?

Он подошёл так близко, что я почувствовала его дыхание на своих волосах. Конечно, в большей степени, сказывались мои обновленные навыки, но тепло его тела в этот раз было слишком рядом.

– Ликаны… Мы лишь стремимся к спокойной жизни… Зная тебя, могу сказать, что ты вечно ищешь развлечений.

– Видимо, ты слишком мало живёшь на земле, чтобы находить в скучных днях достаточно счастья, – я, наконец, повернулась к нему лицом, облокотившись поясницей на ограждение балкона.

Он поправил рукой мои локоны, слегка коснувшись мраморной кожи на шее.

– Не нужно, – прошептала я, немного отстранившись от его пальцев.

– Ты жаждешь страсти, эмоций, новых впечатлений, но не способна их получить, поскольку однажды сама оттолкнула от себя желаемое, – заключил он, глядя мне прямо в глаза на расстоянии пары десятков сантиметров.

– Когда же я успела совершить подобное? – усмехнулась я.

– Когда сбежала после боя с повстанцами…

– Это было слишком давно…

– Три года назад, если быть точным.

– Хочешь сказать, что во всем виноват Эгон? Тот, что поднял бунт в твоей стае?

– Он здесь не при чем.

– Докажи мне здесь и сейчас, что я совершила тогда ошибку! Докажи мне! – я смотрела на него взглядом, полным вызывающего презрения.

Он стремительным движением обхватил ладонью мою голову и впился своими огненными губами в мои ледяные уста. У меня не было воли, чтобы оттолкнуть его. Порочность, в которой он обвинил меня, разлилась по моему мёртвому телу и подавила мое сопротивление. Я снова желала его, как будто ошибки, совершенные мною, вернулись в мою бренную плоть и заставили сдаться натиску ликана.

Моя рука скользнула по его торсу, а его левая ладонь легла на мою поясницу.

Его запах, который раньше я не ощущала так сильно, заставлял меня подчиняться его движениям. Холод и жар соединились в один миг между предводителем оборотней и женой главы клана вампиров.

– Ты меня любишь? – прошептал Люциан, вдохнув аромат моих волос.

– Нет, – так же тихо ответила я.

– Лжешь… – спокойно продолжил он, касаясь губами моего виска.

– Плевать… – бросила я и откинула голову назад, подставляя свою шею ему.

– В твоих артериях больше не течет человеческая кровь… – улыбнулся он и слегка прикусил ледяную кожу там, где у людей бьётся пульс.

– Теперь моя плоть тебе не по зубам…

– Хочу тебя…– прошептал он с каким-то хищным рыком, обхватив мое правое бедро и, приподняв мою ногу под прямым углом.

Я подняла глаза наверх и увидела Соню, стоявшую в огромной каменной нише в стене замка. Она грустно улыбнулась, но не стала нам мешать, показав глазами свое снисхождение к нахлынувшей на нас страсти.

Он спускался горячими поцелуями вниз, оживляя бездушное тело своим дыханием. В какой-то момент я осознала все безрассудство происходящего и закрыла глаза, стараясь не думать о последствиях. Я, блюститель верности среди подданных Вольтури, сама согрешала прелюбодеянием… Я изменяла Аро, не чувствуя ни малейшего раскаяния. Пусть все будет так, как хочет Люциан. Я бы соглашалась на всё, но нечто, сидящее глубоко в моем сознании, заставляло меня думать о том, что я творю, ведь мне придется отвечать за свои действия и перед мужем, и перед законом Вольтури.