Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тогда же герцог Виндзорский встретился с новым премьер-министром Клементом Эттли (1883–1967), которого просил о месте британского посла. Но после ухода Уинстона Черчилля с поста премьер-министра у Эдуарда больше не было поддержки в правительстве, и ему ответили отказом. Альтернативных предложений не поступило.
Герцог вернулся во Францию ни с чем. Единственное, чего ему удалось добиться, – получение в 1950-х годах пожизненного дипломатического статуса, избавившего от необходимости оформления виз и уплаты налогов. Тогда он окончательно понял, что отныне в Британию он сможет приезжать только как неофициальное лицо и без супруги. Впрочем, до конца дней он не оставлял попыток добиться пожалования ей титула королевского высочества.
Не имея должности и постоянного места жительства, Виндзоры большую часть времени в конце 1940-х – начале 1950-х годов путешествовали по Европе и Америке. Любимым развлечением репортеров стало подсчитывание количества их несметного багажа – сто, двести, триста и больше чемоданов сопровождали парочку в каждой поездке. Устав от этого, Эдуард нанял человека, в обязанности которого входило сокращение бесчисленного багажа до ста пятидесяти единиц.
Когда дом на Ривьере, где они оставались до 1949 года, восстановили, жизнь Виндзоров постепенно вошла в обычную колею – нескончаемые гости, вечеринки, коктейли и блистательная Уоллис в центре внимания. Любопытен случай, когда накануне одного из званых приемов Эдуард спросил, почему в списке гостей всего шесть человек, а Уоллис с самым невозмутимым видом ответила, что “это всего лишь шесть королей”.
У герцога и герцогини Виндзорских было двадцать шесть слуг, не считая поваров, садовников, секретарей и шоферов. И Уоллис практически все свое время тратила на руководство ими, постоянно давая им новые задания. Ее настроение часто было таким же переменчивым, как погода. Она заставляла служанок переделывать себе прически по три раза на дню. Остальное время она проводила за планированием званых вечеров вместе с декораторами и шеф-поварами, которые должны были реализовывать ее фантазии. Например, ее молодой повар нередко получал задание приготовить ужин на несколько персон в определенной цветовой гамме, скажем, в розовой, что подразумевало лобстеров и клубничный пудинг, или коричневой – с супом из бобов и шоколадным десертом. Кроме того, герцогиня писала, что одним из наиболее важных моментов при составлении списка гостей был правильный подбор компании людей, которые разделяли общие интересы и не имели почвы для конфликта при обсуждении какой-либо темы, будь то экономика, политика или повседневная жизнь. Уоллис всегда стремилась приглашать людей из разных сфер, чтобы избежать соперничества, – если бы конкуренты встретились за одним столом, это могло бы утомить не только их самих, но и прочих гостей, численность которых ни в коем случае не должна была превышать десяти человек. И последним правилом хозяйки было ограничение количества предлагаемых перед едой коктейлей – их должно было быть не больше двух, что давало возможность скоротать время перед подачей горячих блюд, не перебив аппетит. Таким образом, тонкий учет психологических особенностей и прямой расчет прослеживались буквально во всех действиях герцогини. Уоллис считала этот свой талант выделяющимся на фоне остальных и гордилась даром сводничества и правильной расстановки приоритетов.
Герцогиня полагала, что каждая добропорядочная жена должна выделить хотя бы одну комнату в доме, где ее супруг мог бы хранить дорогие его сердцу вещи: кубки, медали, регалии, важные письма, детские игрушки, фотоальбомы и прочие вещи, к которым ему хотелось бы время от времени возвращаться, вспоминая свою молодость. Она была очень требовательной и к содержанию гостевых комнат. Всякий раз перед приездом гостей Уоллис проверяла чистоту помещений, наличие новых книг на полках и свежих цветов в вазах, оснащенность всем необходимым маленьких аптечек в ванных комнатах и следила за тем, чтобы цвет мыла совпадал с цветовой гаммой полотенец. Чтобы не забыть о мелочах, накануне приезда гостей она вместе со служанками проверяла все по специальному списку.
В мемуарах Уоллис отмечала, что Эдуард так никогда и не научился считать и контролировать наличные деньги. Например, в канун Рождества 1938 года Уоллис, скрепив пять тысяч франков золотой прищепкой, дала их герцогу, чтобы тот после окончания вечера расплатился с музыкантами, приглашенными развлекать гостей. И каково было изумление присутствующих, когда в последний момент Эдуард понял, что потерял деньги, выронив их из кармана. Не обнаружив их у себя, он отправился в гостиную, где заглядывал под стулья и искал купюры в подушках дивана, но так нигде и не нашел. Смущенная Уоллис с трудом сумела собрать нужную сумму, чтобы расплатиться с нетерпеливо ожидавшими ее музыкантами. Тогда она взяла под свой контроль всю наличность в доме – у Эдуарда с этим всегда были сложности ввиду его старой привычки не брать бумажных денег с собой (у королевских особ в Англии это не принято). Но то был, конечно, уже не первый раз, когда Уоллис приходилось платить за них обоих. Особенно часто это случалось во времена их первых поездок по Европе, когда они еще только начинали встречаться.
При всей финансовой наивности и рассеянности Эдуарда Уоллис отмечала высокую степень его самодисциплины: вещи его всегда были разложены с почти немецкой тщательностью, домашние обязанности выполнялись им по расписанию, и засыпал он, как только голова касалась подушки. Кроме того, он научил Уоллис чрезвычайно важному для них обоих – не реагировать на сплетни, продолжать жить по-своему невзирая на то, что говорят за их спинами.
Эдуард был образцом для подражания в мужской моде, введя в обиход, например, новый стиль – костюмы в клеточку. При этом у него было чувство меры и он не старался расширить свой гардероб до неприличных размеров – Эдуарду хватало двух десятков костюмов на разные случаи жизни. Известен курьезный случай, когда один из друзей герцога заметил бирку на внутреннем кармане его пиджака, гласившую, что костюм сшит в 1897 году для его отца, короля Георга V. При этом костюм сидел на Эдуарде идеально, будто был подогнан для него. Так, будучи колоссально расточительным при покупке подарков для Уоллис, герцог был весьма сдержан во всем остальном, в том числе в тратах на себя.
Уоллис относилась к одежде иначе – она любила новые наряды. Она ходила по магазинам, заказывала себе костюмы у кутюрье, но при этом соблюдала несколько важных правил: линия покроя должна была быть простой, чтобы создавалось впечатление, будто одежда для нее не имеет значения, однако это не отменяло необходимости подчеркивания ее индивидуальности. Герцогиня ценила в людях умение одеваться соответственно своему статусу и презирала тех, кто стремился компенсировать отсутствие харизмы костюмом – как фантик без конфеты.
Эдуард переживал из-за того, что Уоллис осталась без королевского титула, и старался восполнить этот недостаток в полной мере дома. Прислуга должна была кланяться герцогине или делать реверанс, не смея заговорить с ней первой; к Уоллис нельзя было поворачиваться спиной, а также пристально смотреть в глаза. Такие распоряжения были сделаны самим Эдуардом и соответствовали требованиям, предъявлявшимся к обслуживающему персоналу правящего монарха Великобритании, но не герцогини. Уоллис это, безусловно, льстило. Кроме того, в их доме висел королевский штандарт – флаг Эдуарда, сохранившийся со времен его царствования. Штандарт висел в таком месте, что входивший в гостиную должен был сначала поклониться, а потом пройти под ним. Последним капризом герцога было огромное количество личной охраны, великодушно выделенной ему французским правительством, так как после войны и особенно после случая с убийством его друга на Багамских островах у Эдуарда появилась мания преследования.