Длинное лицо епископа вытянулось еще больше и потемнело.

— Пресс-конференция? О чем это вы, преподобный? Когда вы говорили мне о необходимости встречи с прессой, я полагал, речь идет о пяти-шести журналистах, не больше. Но пресс-конференция?

— Видимо, я неправильно вас понял, ваше преосвященство, и приношу в связи с этим извинения. Но боюсь, теперь уже поздно давать задний ход.

— Не нравится мне, когда устраивают балаган,— недовольно пробурчал епископ.

— Ваше преосвященство,— невозмутимо гнул свое отец Рулан,— представители мировой прессы собрались здесь по той же причине, что и мы, в связи с ожидаемым возвращением благословенной Девы Марии.

— Ваше преосвященство, мы не можем демонстрировать фаворитизм и отказывать представителям иностранных изданий в доступе к информации,— вставила Мишель.

Жаме тоже подошел к епископу.

— Ваше преосвященство, мы не можем дать иностранным журналистам от ворот поворот. Ведь они будут писать не только о возвращении Пресвятой Девы, но и о Лурде. В эти дни к нашему городу приковано внимание всего цивилизованного мира, и сейчас от вас зависит его процветание, благополучие его жителей и святынь.

Епископ снова недовольно заворчал и спросил:

— Кто там? Откуда все эти люди?

— Там собрались представители самых авторитетных средств массовой информации из большинства стран мира,— ответила Мишель.— Есть и телевизионщики, хотя в соответствии с нашими правилами камер в зале нет. Среди прочих аккредитованы репортеры ведущих мировых газет и журналов: американских «Нью-Йорк тайме» и «Ньюсуик», лондонской «Таймс», германского «Шпигеля», шведской «Афтонбладет», аргентинской «Ла Пренса», японской «Асахи симбун», итальянской «Стампы», французского «Фигаро». Есть даже журналист-священник, пишущий для ватиканского издания «Оссерваторе Романо».

Упоминание о полуофициальной газете Ватикана, похоже, произвело на епископа благоприятное впечатление.

— Ну что ж, тогда я, пожалуй, начну с официального заявления в связи с предстоящим возвращением Пресвятой Девы.

— В этом нет необходимости, ваше преосвященство,— заговорил отец Рулан.— Я провожу вас в зал, представлю и предложу поднять руки журналистам, которые хотели бы задать вопросы. Вы будете указывать на того или иного журналиста, после чего он должен будет встать, представиться и задать свой вопрос. Затем вы даете на него ответ — либо короткий, либо расширенный, по вашему усмотрению. Хочу предупредить вас, что, скорее всего, некоторые вопросы могут оказаться глупыми и не заслуживающими ответа, но…

— Не волнуйтесь,— перебил его епископ,— как-нибудь разберусь. Сколько времени я должен им уделить?

— Примерно полчаса, а если пожелаете, то и больше. Так или иначе, когда истекут полчаса, я подойду к трибуне.

Епископ прикоснулся кончиками пальцев к нагрудному кресту.

— Хорошо,— буркнул он,— пойдемте в зал. Чем скорее начнем, тем скорее освободимся.

Лиз Финч, одетая в светло-голубой льняной костюм, сидела во втором ряду с блокнотом на коленях и карандашом в руке. Она откровенно скучала, ожидая, когда симпатичный священник отец Рулан закончит представлять собравшимся епископа Тарбского и Лурдского.

— А теперь его преосвященство ответит на ваши вопросы,— объявил в микрофон отец Рулан.— Те из вас, кто хочет задать вопрос, поднимите, пожалуйста, руки. Когда вам будет предоставлено слово, встаньте, назовите себя и задайте свой вопрос — как можно более кратко и понятно. Леди и джентльмены, я передаю слово его преосвященству, епископу Тарбскому и Лурдскому.

Отец Рулан спустился с трибуны и отошел в сторону, и Лиз посмотрела на епископа, этого старого боевого коня, облаченного в черную мантию с массивным золотым крестом, глухо звякнувшим о микрофон на трибуне.

В воздух взлетел целый лес рук, но руки Лиз остались у нее на коленях. Она собиралась задать только один вопрос и решила приберечь его напоследок, когда благочестивая болтовня будет подходить к концу.

Епископ указал на мужчину в первом ряду. Тот встал и представился:

— Канада, газета «Торонто стар». Первоначально церковь объявила о том, что Пречистая Дева снова появится в Лурде между четырнадцатым и двадцать вторым августа. Сегодня уже шестнадцатое августа. Вдруг она уже появлялась, а мы об этом ничего не знаем?

— Об этом событии будет объявлено сразу после того, как оно случится. Очевидно, что пока оно не произошло.

Другой мужчина, сидевший рядом с канадцем, поднял руку и, не дожидаясь приглашения, поднялся с места.

— Но вы уверены в том, что Богоматерь обязательно явится в оставшиеся пять дней? Ах да,— спохватился журналист,— я представляю «Ди вельт» из Гамбурга.

Епископ растянул губы в бесцветной улыбке.

— Поскольку Дева Мария назвала Бернадетте примерное время своего возвращения с точностью до недели, я уверен, что она сдержит свое слово.

— А вдруг Бернадетта что-то напутала?

— Нет,— ответил епископ.— Бернадетта совершенно определенно указала в своем дневнике этот год, этот месяц и эту неделю.

Епископ ткнул пальцем в кого-то из заднего ряда:

— Ваш вопрос, пожалуйста.

Поднялась молодая женщина.

— Ваше преосвященство, я из парижской газеты «Монд». Скажите, если Дева Мария появится, ее смогут видеть многие люди или только кто-то один?

Епископ пожал плечами:

— Не могу сказать. Если все будет происходить так же, как это было в тысяча восемьсот пятьдесят восьмом году, то ее увидит лишь кто-то один.

Лиз Финч услышала какой-то шорох, обернулась и увидела, как на ноги поднялся мужчина, сидевший позади нее.

— Би-би-си, Лондон. Произойдет ли явление Богоматери опять в гроте или же это может случиться где угодно в Лурде?

— Ее послание было вполне определенным, и в нем говорилось о гроте,— ответил епископ,— поэтому у нас есть все основания полагать, что она появится именно там. В конце концов, это место ей знакомо.

Вслед за этим возможность задать вопрос была предоставлена женщине-репортеру из задних рядов.

— «Мессаджеро», Рим. Как вы полагаете, во что она будет одета?

Лиз Финч видела, что епископу с трудом удалось подавить улыбку.

— Увы, в вопросах моды я являюсь совершенным профаном,— ответил он.

В зале послышался смех, который, впрочем, тут же затих, поскольку епископ торжественным тоном произнес:

— Бернадетте Пресвятая Богородица обычно являлась в белом. Вот как описывала ее сама девочка: «Я видела даму в белом, одетую в белое платье с синим кушаком. На каждой ноге было по желтой розе того же оттенка, что и цепочка ее четок, а бусины четок были белыми».— Епископ сделал паузу и сухо добавил: — Я не думаю, что за прошедшее с тех пор столетие наряд Девы Марии претерпел значительные изменения. Следующий вопрос, пожалуйста.